– Доброе утро, Варвара! Я вчера вам письмо принесла, меня Лидией Васильевной зовут…
– Да, да, я вас узнала, конечно же! Да вы проходите, проходите, пожалуйста…
Песик первым проскочил в прихожую и вознамерился было бежать в комнату, но Лидия Васильевна остановила его тихим, но строгим голосом:
– Мотя, стой! Ты куда разбежался? Нельзя, там дети еще спят, наверное!
И собачка послушалась. Села в прихожей у ног женщины, даже заскулила виновато. Лидия Васильевна наклонилась, потрепала ее за ухом, потом спросила, глянув на Варю тревожно:
– Ну что ваш малыш? Как ночь прошла? Температура держалась?
– Нет… Я ему жаропонижающее дала… Но он скоро проснется, наверное… Потому что температура опять поднимется, я знаю. У него всегда при простуде высокая температура дня три держится. А у меня… У меня никаких лекарств нет… Вот сижу и думаю, у кого еще денег занять, чтобы купить…
Варя с трудом сглотнула слезы отчаяния и выпалила на одном дыхании, глядя Лидии Васильевне в глаза:
– Может, вы займете мне немного денег, а? Мне… мне очень нужно… Если можно…
И все-таки заплакала, не удержалась. Даже голова закружилась от собственной наглости. А как это еще назовешь? Просить денег у почти незнакомого человека!
А горькая наглость уже пробила все допустимые границы…
– Вы не сердитесь на меня, что я… что я денег прошу… Вы ведь меня и не знаете совсем… Это ведь я обманываю вас, когда говорю: займите! А на самом деле… На самом деле я отдать вряд ли смогу! Выходит, прошу так… Христа ради, получается… Если бы вы знали, как мне стыдно сейчас! Но что делать… Я совсем не понимаю, что мне делать, как жить! Куда идти, не знаю! Вот сейчас придет хозяйка и выгонит нас… Можно пойти жить в комнатку при храме, батюшка обещал приютить… Но ведь Мишка болеет! Денег на лекарство все равно нет, где мне их взять-то?
Варя говорила и говорила, не могла остановиться. Получался полный сумбур, конечно, да еще и сквозь слезы… Лидия Васильевна не перебивала ее, слушала очень внимательно. Будто понимала, как необходимо ей выговориться, вылить со слезами хоть часть большого отчаяния.
– Она вчера ушла сразу, вслед за вами… Я видела, как она догнала вас на лестничной площадке, внизу! Вы же вчера ей сказали, будто хотите мой долг заплатить… Что утром придете… Я подумала: просто так сказали, сгоряча! А вы… Вы пришли… И я вас даже спросить боюсь, правда ли? Вы простите меня, что я… Я просто не знаю, что мне делать!
Из комнаты в прихожую пришлепала босая Даша в теплой пижамке, обняла Варю, ткнувшись лицом ей в живот. Изо всей силы обняла, так, что вздрагивала за тканью пижамки худенькая спина. Лидия Васильевна вздохнула решительно, скинула с плеч шубу, протянула Варе с короткой командой:
– На, убери куда-нибудь! И хватит рыдать, смотри, ребенка напугала! И про квартирную хозяйку хватит вспоминать, она у тебя не появится еще месяц! Я заплатила все твои долги и за месяц вперед ей дала… И все, и хватит об этом!
Казалось, из Вари вместе с плачем ушло и дыхание. Так и застыла столбом, прижимая ладонями голову Даши к себе и распахнув мокрые от слез глаза. Потом спросила тихо: