Вдруг Кристиан хмыкнул и я вздрогнула.

Он сказал:

– Мне нравится твоя смелость, Маргарита. Ты даже красива. Уверен, что умна. Но я не могу простить тебе твой поступок. Я хочу домой. И я вернусь домой.

Я пристально посмотрела на виконта и мысленно пожелала ему сдохнуть.

Билл склонился надо мной и гадко улыбнулся. Я уставилась на него, чувствуя, как бешено колотится моё сердце. Увидев в его руках пистолет, я похолодела.

Он повернул мне голову так, чтобы ему был хорошо виден мой затылок.

– Поскольку мы не собираемся сидеть с тобой до самой ночи и караулить тебя, – проговорил он, – придётся мне тебя вырубить, писательница.

– Н… не… не надо, – прошептала с мольбой в голосе.

– Ничего не поделаешь, – сказал Кристиан. – Ты сама так сделала.

– Только не двигайся, а то ударю не туда и лишу тебя жизни раньше времени.

Я покорно закрыла глаза и стала ждать.

«Виктор…», – подумала напоследок, – «Виктор… Как жаль, что мы больше не увидимся… Я люблю тебя… Прощай, мой герой…»

На миг мне показалось, что я вижу его озадаченное и испуганное лицо. На миг на меня смотрели его удивительные глаза.

А потом голову опалило вспышкой боли, и я провалилась в бесконечную темноту.

* * *

Когда пришла в себя, то испытала целую гамму страданий: пульсирующую боль в затылке, онемение рук и ног, ноющую боль во всех мышцах. Тело пронизывал лихорадочный озноб.

На языке отчётливо ощущался металлический привкус крови.

С трудом, я распахнула глаза и уставилась в темноту, пытаясь вспомнить, где я и что со мной произошло.

Я чувствовала, что всё моё тело, руки и ноги туго стянуты верёвками. Попыталась шевельнуться, сменить позу – лежать на спине в одной позе – мука, поверьте мне.

Но любая попытка просто пошевельнутся, была безрезультатной – меня связали очень крепко, настолько крепко, что даже дышать было больно.

Я попыталась пошевелить руками и ногами, морщась и застонав от боли. Они были настолько туго связаны, что кровообращение нарушилось. Конечности онемели. Чёрт.

Память услужливо напомнила, где я и кто со мной всё это совершил.

– Не сдавайся… – сказала сама себе, подбадривая. Пока я жива – не всё ещё потеряно.

Немного осмотрелась, насколько это было возможно, и увидела, что дверь, которую я расколотила, открыта!

Если я смогу хотя бы скатиться и оказаться на полу, то доползу до двери и смогу где-нибудь спрятаться.

Я изо всех сил пыталась оторвать спину от алтаря и повернуться на бок. Но даже это элементарное движение мне не давалось. Я ослабла. Очень сильно.

Не справившись, в раздражении дёрнула головой, слабо вскрикнув от острой боли в затылке. Урод Билл похоже разбил мне череп.

Пришлось надолго закрыть глаза, не шевелиться и только тогда боль немного стихла.

Потом снова принялась за новую попытку свалить себя на пол. И мне удалось.

Рухнув на бетонный пол – я вновь ощутила все свои ушибы и раны.

Заплакав, я, стараясь не замечать диких приступов боли, начала ползти в сторону двери.

Всё-таки, человек живуч и инстинкт выживания у нас силён.

Дышала я с трудом, верёвки остро впивались в тело, причиняя мне страдания, но я с упорством ползла вперёд.