Внутри меня была буря. Он был так нужен мне… Когда-то давно. Когда не стало мамы, когда я, еще совсем девчонка, не понимала, как жить дальше. Когда была потеряна. Когда, в конце концов, попыталась вернуться домой и нашла свои вещи убранными в коробки. Он нужен был мне тогда, а сейчас… сейчас больше нет. Сейчас мне нужен был отец, но не он. Отцом мне стал Вадим и, глядя сейчас на предавшего меня мужчину, я понимала — жизнь сложилась так, как должна была. Бумеранг…

— Она ушла от нас три года назад, — опустив голову, негромко выговорил отец. — Нашла себе помоложе, да побогаче, — усмехнулся криво. — Маргоша с детства росла слабенькой и болезненной. Приходилось постоянно быть с ней. Алла все кричала, кричала, кричала… А после просто собрала вещи и ушла.

Я опешила.

— Тогда почему ты не нашел меня раньше?

— Я не мог, — поднял он на меня виноватый взгляд. — Думаешь, я не понимал, что сам перечеркнул все хорошее, что было у нас с тобой? Понимал, Алина. Тем более, что получалось выкручиваться. Идти к тебе… — качнул головой. — Нет, Алина. Пока я мог справляться сам, я справлялся. Мне нужно было поднимать Ритку, и я работал, чтобы у нее было все то же, что было у других детей. Просить у тебя помощи, я не мог. Не мог…

— Тогда почему сейчас пришел?

— Рита в очередной раз заболела, мне пришлось взять больничный в третий раз за пару месяцев. Ну и… погнали меня поганой метлой с работы, — практически процедил, слегка хлопнув по столешнице ладонью. — Зачем им такой работник нужен.

Я помолчала с пару секунд, раздумывая над тем, что услышала.

— Понятно, — сказала наконец. Мне было его жаль. Жаль, если то, что он сказал — правда. Но смысла ему врать я не видела. Давить на жалость — а зачем? — Сколько тебе нужно денег.

— Мне не нужны деньги, Алина, — отец встал со своего места и подошел ко мне. Закипевший чайник выключился, и следующие его слова прозвучали во вмиг образовавшейся тишине: — Точнее… нужны, но просто так принять я их не смогу.

— Тогда что тебе нужно?

— Работа, — удивил меня отец.

Действительно удивил. Наверное, я изменилась, но он изменился не меньше. Переосмыслил ли свою жизнь? Свои поступки, взгляды? Наверное, мне бы хотелось этого… Не для себя — для него. Потому что, в отличие от нас с ним, шанс с Ритой у него еще был.

— Работа, — вскинула брови с усмешкой.

— Ну и… — осторожно, будто боясь меня, коснулся плеча. — Твое прощение. Прости меня, Алинка, — поднял голову.

Я увидела, что в уголках его глаз стоят слезы, и сердце от этого предательски сжалось. Не помню, чтобы когда-нибудь видела его слезы… Никогда. Ни разу за все те годы, что мы были семьей.

— У матери твоей я прощения уже попросить не могу, так хоть у тебя. Прости за все. Я ошибся. Это было… — поморщился, как будто с отвращением. — Помешательство. Но теперь уже не важно. Прости.

Горло сдавило невидимой рукой. Я вытерла все-таки покатившуюся предательскую слезинку.

Простить. Можно ли его простить? Может быть, простить и можно, только забыть не получится. И начать заново тоже. Хотя даже прощение — слишком. Для меня — слишком.