— Я так и думала, — Крылова убрала телефон в карман, — это так было, жест отчаяния.

— Очень картинка плохая, — Громов все так же смотрел в ночную тьму сквозь лобовое стекло своего грузовика, — трудно кого-то узнать.

— Ну да, шансов мало, — согласилась Крылова.

Разговаривать больше было не о чем. Как и говорил Матвейчук, никакого смысла в поездке не оказалось, а удостоверить личность Громова мог любой наряд постовой службы. Вика взглянула на часы. Начало третьего. Если сейчас выехать, то к половине шестого они вернутся в Цибино.

— Я не уверен, — наконец Громов повернулся лицом к собеседнице, — такой снимок, что себя не узнаешь. Но тот человек очень похож на Ромку.

Смысл сказанных слов не сразу стал понятен Крыловой, а когда она поняла, то почувствовала, как ей не хватает воздуха. Судорожно вздохнув, она стянула вниз молнию на куртке и тихо, боясь спугнуть то, чего, возможно, и не было, спросила:

— На какого Ромку? На того самого?

— Ну да, на того самого. — Громов вновь уставился в лобовое стекло. — Булгаков Ромка, сосед раньше мне был. А теперь так вообще, — он криво усмехнулся, — почти родственник. Я вот только не пойму. — Он хмуро взглянул на Крылову. — Если это и впрямь Ромка, тогда что, Светлана в этом всем тоже замарана?

Мясоедов с грустью разглядывал потолок кабинета и думал о том, удастся ли ему незаметно выпить пива в обеденный перерыв. Сейчас он искренне завидовал Фишману, с утра укатившему на базу ОМОНа «отрабатывать приемы задержания». Наверняка уже втянул литр темненького и теперь, как обычно, дрыхнет где-нибудь на матах, поставив своих бойцов охранять вход в спортзал. Ну а что? Правильно, нельзя же всем выдавать секретные приемы.

— А ты что думаешь, Георгий?

Вопрос Матвейчука застал Мясоедова врасплох. Жора взглянул на Крылову, ожидая от нее подсказки, Вика едва заметно кивнула ему в ответ.

— Вы знаете, Владимир Евгеньевич, я согласен, — решительно рубанул Жора воздух ладонью, — думаю, так и поступим.

— Согласен с чем? — опешил подполковник. — С каким вариантом?

Жора еще раз покосился на Крылову, но она заинтересованно разглядывала что-то в окне напротив. Немного поколебавшись, он изрек:

— Я согласен с Викторией.

— Ага, замечательно, — обрадовался Матвейчук и, встав из кресла, вышел из-за стола.

Мясоедов подозрительно взглянул на подполковника, чувствуя, что что-то не так, но еще не понимая, что именно.

— Слушай, Георгий, я рад, — подполковник уселся на диван рядом с Жорой и дружески положил ему руку на плечо, — честное слово, рад, что у вас с Викторией такое согласие и взаимопонимание. Я ее еще ни о чем спросить не успел, а ты уже во всем с ней соглашаешься.

— Понимаете, Владимир Евгеньевич, — Жора попытался было отодвинуться от подполковника, но подлокотник дивана не позволял этого сделать. Все, что мог Мясоедов, — это попытаться дышать перегаром в сторону от Матвейчука, — мы с Викторией обсуждали этот вопрос утром, перед тем как прийти к вам.

— Неужели? — искренне изумился Матвейчук.

— Именно, — кивнул Жора, — и наши точки зрения совпали. Полностью. Но подробнее вам все же Вика сама расскажет. Она языком лучше владеет.