Майор инстинктивно отклонился назад, лезвие мелькнуло прямо у него перед глазами, а в следующее мгновение прозвучал выстрел. Охнув, Булгаков осел на асфальт.

— Вот как-то так, Рома, — усмехнулся Фишман, отбрасывая ногой нож в сторону, — а я ведь тебя и не признал поначалу. Богатым будешь.

— Так ведь уже. — Раненный в плечо, Булгаков скривился от боли.

— Ну да, точно, ты уже у нас миллионер, — вспомнил Лёня, — ну и как оно с миллионом живется?

— Да как видишь, не очень. — Лицо Булгакова начало стремительно бледнеть.

— А ты чего это? — забеспокоился Фишман. — Ты что, помирать удумал? Ты погоди, рано тебе еще. Это не по-миллионерски — на обочине загибаться. Аптечка в твоем драндулете есть?

— Не знаю, должна быть, — простонал раненый, — посмотри в багажнике, за картошкой.

— У тебя что, вправду картошка есть? — удивился Лёня. — Я думал, так болтаешь, зубы заговариваешь.

В багажнике «дастера» действительно лежали три сетки с картофелем. Выкинув их из машины прямо на асфальт, Фишман достал из боковой ниши аптечку и швырнул ее Булгакову.

— На, обмотайся как-нибудь, а то мне за тебя потом знаешь, сколько отписываться, если ты тут загнешься. А это что тут у нас?

Одна из сеток разорвалась, и картофель раскатился по асфальту. Присев на корточки, Лёня осторожно достал из полупустой сетки металлический чемоданчик.

— Возьми себе, — раздался за спиной хриплый голос, — двести тысяч, это же на наши деньги тринадцать миллионов, даже больше. Дай уехать.

Фишман обернулся и покачал головой:

— Мало даешь. За мало меня ты точно не купишь, а за много — боюсь, у тебя денег не хватит.

— Много — это сколько? — Булгаков здоровой рукой обхватил раненое плечо. — У меня же есть, есть больше миллиона. Это же много!

— Нет, — Фишман кинул чемоданчик в багажник «дастера» и закрыл машину, — это не много, после всего, что ты натворил, это совсем не много.

— Ну вы, менты, вконец зажрались, — прохрипел Булгаков, — тогда сколько, по-твоему, много?

— Я думаю, столько еще не напечатали, — холодно улыбнулся Фишман.

Виктория поддержала Реваева под руку.

— Осторожно, Юрий Дмитриевич, здесь скользко.

— Ну что ты со мной, как с инвалидом, — рассмеялся Реваев, — ноги у меня вполне даже ходят. Если врачи не врут, то, может, они еще и на работу прийти сумеют.

— Скорей бы, — вздохнула Вика.

— А что, тебе разве с Матвейчуком плохо работается? — Реваев остановился возле деревянной скамейки, намереваясь немного отдохнуть. — Вон какое дело раскрутили.

— Да уж, раскрутили, — покачала головой Крылова, — скорее, оно само раскрутилось. А если бы Жорка на машину не налетел, так и Булгаков бы наверняка ушел. С психологическим портретом вообще все странно вышло, думали, что преступник один действует, а оказалось их двое, да под описание Булгаков не очень подходит. Получается, пальцем в небо ткнули и попали, так?

— Не так, — горячо возразил Реваев, — совсем не так! Вот взять, к примеру, рыбалку. Если рыбак рыбу из пруда вытащил — это что, только везение? Или все же его заслуга, что он встал в пять утра, червей накопал, на пруд приехал? Так и у нас, твоя задача понять, в каком пруду рыба, и туда удочку закидывать, а уж поймается кто или нет, не все от нас зависит. Так что сработали вы очень даже неплохо.