– Да, государь! – встрепенулся атаман, тоже давно озверевший от унылого зрелища. – Сей миг людей подниму!

– Пушки к воротам, служивый, заряжать ядрами! – повторил царь всея Руси. – Когда вернусь, чтобы все было готово!

Он вслед за атаманом побежал к снятому дому. Казаки уже седлали коней, разбирали с возков кольчуги и юшманы, вешали на бока сабли. Двое воинов помогли царю застегнуть бахтерец и подняться в седло, дали в руки рогатину. Полусотня двинулась к воротам.

Ивангородцы, побросав все дела, высыпали на улицы, стали подниматься на стены.

Когда всадники выдвинулись, шесть тюфяков и вправду лежали на земле, смотря жерлами в сторону ворот.

– Как створки разойдутся, сразу пали по шведскому заслону, – приказал Дмитрий Иванович и опустил личину: – Давай!

Полсотни шведских копейщиков, вот уже два месяца скучающих у ворот, услышав скрип опускающегося моста, поднялись, побежали к наваленным у рва фашинам.

– Русские сдаются! – закричал кто-то из солдат. – Они открывают ворота!

Ворота и вправду распахнулись, чтобы тут же ударить по завалу и столпившимся копейщикам крепкими чугунными ядрами. Фашины разлетели в стороны, брызнула кровь, закувыркались куски тел, а из порохового дыма стремительно вылетели одетые в железо всадники, держа в руках низко опущенные копья.

Дмитрий опять оказался в конной атаке во вторых рядах – едва грохнул залп, стоящие по сторонам казаки успели сорваться с места раньше. Поэтому, пролетая через мост, государь смог увидеть только со стороны, как нескольких шведов пронзили стальные наконечники, других сбили с ног тяжелые конские тела, а потом по ним просто прошли кованые копыта, не оставляя уже надежды подняться.

– Ур-ра-а!!! За царя-а-а-а!!! – Лава вырвалась на волю, расходясь в стороны, и через считаные минуты ударила в главную цель: по шведскому лагерю.

Перемахнув в длинном прыжке опрокинутую телегу, Дмитрий увидел выскочившего из палатки бритого шведа, чуть наклонился, подправляя направление удара, и вогнал пику ему под ребра. Тут же поднял руку, выворачивая и выдергивая рогатину, снова приготовил ее для удара, продолжая скакать между палаток. На дальнем краю навстречу повернулся пехотинец в кирасе и с алебардой. Царь налетел на него, откидываясь назад и влево. Острие алебарды скользнуло по прочным пластинам бахтерца, а хорошо поставленный удар копья пробил кирасу на всю длину наконечника. Дмитрий бросил рогатину – все едино теперь не выдернуть, выхватил саблю, повернул коня. Увидел драпающего в одной рубахе мужчину, нагнал и рубанул вдоль спины, повернул к другому, с алебардой, пришпорил коня. Направленное в грудь острие встретил саблей и отвел в сторону, а врага просто опрокинул лошадиной грудью и добил прямо из седла быстрым точным уколом.

Огляделся.

Схватка закончилась. Часть казаков уже спешилась и бегала по палаткам, семеро волокли к Нарве две из четырех шведских пушек. Загрохотали выстрелы, ядра ударили по переправе, сметая жердяные щиты, раскалывая и без того коварный лед.

– Готово! – наконец распрямился атаман Корела, командовавший стрельбой, оглянулся: – Бросайте лагерь, бездельники! Все по коням и руби шведов из остальных заслонов, пока не разбежались!