Брат Ассер, чье аккуратное черное одеяние запачкалось в самом низу, поспешил ко мне.

— Твои люди — саксы! — обвиняюще сказал он.

— Ненавижу монахов! — прорычал я. — Ненавижу еще даже больше, чем священников! Эх, люблю я их убивать! Мне нравится вспарывать им брюхо! Мне нравится смотреть, как эти ублюдки подыхают! А теперь беги отсюда со всех ног, пока я не перерезал тебе глотку!

Он бросился к Передуру, дабы сообщить ему о том, что мы саксы. Король угрюмо уставился на нас. Он-то думал, что нанял команду датских викингов, а теперь обнаружил, что мы восточные саксы, и его не обрадовало такое открытие. Поэтому я вытащил Вздох Змея и ударил лезвием по своему щиту из липы.

— Ты хочешь сражаться с Каллином или нет? — спросил я его через Ассера.

Передур решил, что хочет сражаться, или, вернее, хочет, чтобы мы сражались за него, поэтому мы полезли на холм, имевший пару ложных хребтов… Так что было уже далеко за полдень, когда мы наконец добрались до его длинной вершины и смогли рассмотреть зеленые стены из дерна у линии горизонта.

На стене трепетало знамя — треугольный кусок материи на шесте рядом с маленьким крестом. На знамени была изображена белая лошадь, гарцующая на зеленом поле.

Я остановился.

Знаменем Передура служил волчий хвост, свисающий с шеста. Я не нес знамени вообще, хотя, как у большинства саксов, мой флаг был бы прямоугольным. Я знал всего один народ, имевший треугольные флаги, и повернулся к брату Ассеру, только что с трудом взобравшемуся на холм.

— Они датчане! — обвиняюще сказал я.

— Ну и что? — спросил он. — Я думал, что вы датчане, а весь мир знает, что если датчанам заплатить серебром, они будут драться с кем угодно, даже друг с другом. Ты боишься их, сакс?

— Твоя мать не родила тебя, а выпердела из своего сморщенного зада, — ответил я.

— Боишься ты или нет, — проговорил Ассер, — но ты уже взял серебро Передура, а потому должен сражаться.

— Еще одно слово, монах, — предупредил я, — и я отрежу твои жалкие яйца.

Я посмотрел вверх, пытаясь прикинуть, сколько там врагов. Все изменилось, едва я увидел знамя с белой лошадью — ведь вместо того, чтобы сражаться против плохо вооруженных бриттских дикарей, нам предстояло биться с отрядом смертельно опасных датчан. Но если меня это удивило, то и датчане при виде нас удивились не меньше. Они столпились на стене Дрейндинаса — увенчанного терновой изгородью земляного форта, окруженного рвом.

«Дрейндинас нелегко будет атаковать, — подумал я, — тем более что защищают его датчане».

На фоне неба я насчитал больше сорока человек, причем наверняка там есть и другие, которых не видно, и по одному только числу неприятелей можно было сказать, что попытка наша окажется неудачной.

Мы вполне могли бы атаковать и добраться до тернового палисада, но я сомневался, что мы сумеем через него прорубиться. К тому же датчане убили бы немало наших людей, пока мы прорывались бы через изгородь, и нам бы еще повезло, если бы мы спустились вниз с холма.

— Мы в выгребной яме, — сказал мне Леофрик. — По самую шею. Так что будем делать? Повернем оружие против бриттов и заберем денежки?