— Но это нужно, друг мой, — настаивал Тарзан. — Идите дальше к цивилизации, а я вернусь за кладом. Один я смогу идти куда скорее.

— У меня есть план получше, Тарзан! — воскликнул д’Арно. — Мы вместе дойдем до ближайшего поселения. Там мы найдем гребное судно и вернемся за сокровищем морем вдоль берега, таким образом доставка его будет гораздо легче. Это и быстрее, и безопаснее, и не заставит нас разлучаться. Что вы думаете о моем плане, Тарзан?

— Идет! — сказал Тарзан. — Сокровище окажется на месте, когда бы мы не явились за ним, и хотя я мог бы сходить туда теперь и нагнать вас через месяц или два, но буду спокоен за вас, пока мы вместе. Когда я вижу, до чего вы беспомощны, д’Арно, я просто удивляюсь, как человеческий род мог избежать уничтожения за долгие века, о которых вы мне говорили. Одна Сабор могла бы истребить тысячи таких, как вы.

Д’Арно засмеялся:

— Вы будете более высокого мнения о своем роде, когда увидите его армии и флоты, огромные города и могучие механические приспособления. Тогда вы поймете, что ум, а не мускулы, ставит человеческое существо выше могучих зверей ваших джунглей. Одинокий и безоружный человек, конечно, не равен по силе крупному зверю, но если десять человек соберутся, они соединят свой ум и свои мускулы против диких врагов, в то время как звери, не способные рассуждать, никогда не задумаются о союзе против людей. Если бы было иначе, Тарзан, сколько прожили бы вы в диком лесу?

— Вы правы, д’Арно, — ответил Тарзан. — Если бы Керчак пришел на помощь Тублату в ночь Дум-Дума, мне был бы конец. Но Керчак не сумел воспользоваться таким подходящим для него случаем. Даже Кала, моя мать, не могла строить планов вперед. Она просто ела, сколько ей было нужно и когда она хотела есть. Находя много пищи в такие времена, когда мы голодали, она и не думала запасать ее впрок. Помню, она считала большой глупостью с моей стороны обременять себя излишней ношей во время переходов, хотя была очень рада есть вместе со мной, когда мы ничего не находили.

— Значит, вы знали свою мать, Тарзан? — спросил с удивлением д’Арно.

— Знал. Это была красивая обезьяна, больше меня ростом и тяжелее меня в два раза.

— А ваш отец? — спросил д’Арно.

— Его я не знал. Кала говорила, что он был белой обезьяной и безволосым, как я. Теперь знаю, что, должно быть, он был белым человеком.

Д’Арно долго и пристально рассматривал своего спутника.

— Тарзан, — сказал он наконец, — невозможно, чтобы обезьяна Кала была вашей матерью. Если это так, вы унаследовали бы хоть какие-нибудь особенности обезьяны. А у вас их совсем нет. Вы — чистокровный человек и, вероятно, сын высококультурных родителей. Неужели у вас нет хотя бы слабых указаний на ваше прошлое?

— Нет никаких, — ответил Тарзан.

— Никаких записок в хижине, которые могли бы пролить какой-нибудь свет на жизнь ее прежних обитателей?

— Я прочел все, что было в хижине, за исключением одной книжки, которая, как я знаю теперь, была написана не по-английски, а на каком-то другом языке. Может быть, вы сумеете прочесть ее.

Тарзан вытащил со дна своего колчана маленькую черную книжку и подал ее своему спутнику.