Анна покачала головой:

– Нет, я этого не помню. Но мои родители погибли, и одна мысль о том, что кто-то специально… – Она пожала плечами. – Думаю, эта передача просто задела за больное. Но это твой выбор. Я не имела права тебя отчитывать.

– Сочувствую по поводу твоих родителей. – Его голос звучал искренне, не как автоматическая реакция. Анна посмотрела ему в глаза и убедилась, что это действительно искренне. Она ощутила вспышку желания и быстро отвернулась, ушла к дивану и села на него.

– Ты тоже потерял родителей.

Он не стал садиться, но встал у дивана, стоявшего напротив, опираясь руками на парчовую спинку. Его руки были так же красивы, как все остальное – сильные, умелые, с длинными чувствительными пальцами. Анна ощутила вспышку отчаянного желания, представляя, каково ощущать их на своей коже.

– Моя мать еще жива.

Она подняла глаза:

– Ах да, ты говорил. Я забыла. Она живет в Италии? – У него же должна быть там семья? Анне представилось большое радушное семейство со множеством детей… Дети Чезаре будут очень красивы.

– Моя мать нигде не задерживается долго. – Он коротко улыбнулся, но голос прозвучал жестко, особенно когда он добавил: – И не любит скучать.

Анна вспомнила, как Анжела говорила то же самое.

– Наверное, после развода ты очень скучал по отцу.

Экономка обычно хранила семейные секреты, как сокровища короны, но в редкий момент искренности миссис Мак рассказала, что Чезаре было девять, когда его родители расстались.

– Мама получила опеку над нами, но отец забирал нас на выходные.

– Ей должно было быть трудно расставаться с детьми.

– У мамы обычно не находилось для нас времени. – Его будничный тон шокировал Анну больше, чем то, что именно он говорил. – Она потребовала опеку только потому, что отец хотел сам ее получить. Наши желания ее вообще не интересовали. Когда мы были маленькими, она наряжала нас и использовала как аксессуары. А когда мы подросли и перестали быть такими милыми, то стали помехой. Но в отличие от Анжелы я не казался ей конкурентом… – Он внезапно осекся, и Анна увидела шок у него на лице.

Чезаре увидел сочувствие в ее выразительных глазах и поморщился. Он не хотел сочувствия: у него была на это аллергия. На глазах у Анны он закрылся.

– Я пойду; дам тебе немного поспать. – По крайней мере, он искренне собирался это делать, но почему-то не сдвинулся с места.

– Я не засну. Но ты прав: никогда не знаешь, что произойдет. Завтра я могу попасть под автобус.

– Сомневаюсь в этом.

В ее глазах появился блеск, которого Чезаре раньше не видел. Завораживающий блеск.

– Но это может случиться. И лучше проживать каждый день как последний.

– Я этого не говорил, и ты завтра не умрешь.

– Но если я умру, – рассуждала она вслух, глядя на него сквозь ресницы, – то умру девственницей. – Она сделала глубокий вздох и подняла подбородок, устремив на него прямой взгляд. – Я не хочу умереть девственницей, Чезаре.

– Вряд ли так случится, – хрипло сказал он. Шли секунды, и Чезаре чувствовал, как контроль покидает его, уходит, как вода в сток.

– Анна, – предупреждающим тоном сказал он, когда она поднялась с дивана. – Оставайся лучше там, не… – Но она не остановилась, пока не оказалась прямо перед ним. – Это очень плохая идея. Я не такой мужчина…