Посреди оргии потерянно бродили пятеро мужчин, которые остались без пары. В какой-то момент они остановились, заинтересованно поглядели друг на друга. Потом сделали первые робкие шаги… протянули руки для объятий…

– Этого не надо, – быстро сказал Сенкевич. Он, как все, кто посидел в зоне, был гомофобом.

– Довольно, – приказал Клаус.

Облако испарилось, люди постепенно стали приходить в себя. Кое-кто еще увлеченно совокуплялся, но большинство уже сидели на земле, изумленно оглядывая недавних любовников. Все это очень напоминало финальную сцену из фильма «Парфюмер».

– Теперь, дух Фурфур, покажи людям власть над силами неба, – приказал Клаус.

– Только никого не калечить! – уточнил Сенкевич. – А впрочем… – Он указал на женщину, которая собирала кровь жертвы. – Вот ее.

– Баб же нельзя, чтоб они сдохли? – удивился Клаус.

– Смотря каких. Эту – можно.

Главу секты все равно следовало убрать, а убийцу детей было и не жалко.

Демонолог отдал приказ, тут же с неба обрушилась молния. Ведьма подняла голову и даже не успела вскрикнуть – синяя стрела ударила в правый глаз, на землю упал уже труп с обугленным черепом. Из выжженных глазниц по снегу тянулась кровавая слизь.

Грянул гром, сектанты с воем попадали ниц.

– Теперь я ваш Гроссмейстер, – провозгласил Сенкевич. – Признаете ли вы мою власть?

Согласились все.

– Отпускай, – кивнул Сенкевич.

– О дух Фурфур, поскольку ты старательно выполнил мои требования и был готов и имел желание прийти по моей просьбе, я позволяю тебе удалиться в свою обитель, не причинив вреда и не напугав ни человека, ни животного… – завел Клаус.

Вскоре демон исчез, оставив после себя лишь едкий серный запах.

– Встаньте, – приказал Сенкевич.

Он вышел из круга, сдернул с мертвой ведьмы плащ, прикрыл им девушку на жертвеннике. Совсем молоденькая, лет шестнадцати. Жаль, не успели…

Сенкевич глубоко вдохнул, снова почувствовал озноб и металлический привкус во рту. Как будто попробовал крови, густой, сладковатый запах которой исходил от распростертого перед ним тела. Пересилив дрожь, он громко произнес:

– Слушайте мой первый приказ. Я запрещаю приносить в жертву женщин и детей.

Староста привел Дана с друзьями к небольшому деревянному домику на окраине деревни.

– Здесь. Они живут без мужчин. Мать и три дочери, еще маленький сын.

– Ты уверен? – спросил Энгель. – Без разрешения инквизиторов… хорошо если кнутом отделаемся, а то и в тюрьму пойдем.

– Скажешь, я приказал, – жестко ответил Дан. – У меня нет времени, надо выручать Андреаса.

Если ведьмы настоящие – а он убедился, что такие есть – схватит и притащит их к инквизиторам. Если же обычные бабы, извинится и пойдет искать дальше. Он постучал, ответа не последовало.

– Дома она, дома, добрые господа. Некуда ей деваться, она только ночами выбирается, колдует, да на кладбище, когда кого хоронят. Говорят, землю из свежей могилы берет для зелий, – сказал староста. – Вон, из окошка кто-то глядит. Просто Катарина никого в дом к себе не пускает, а люди ее боятся, вот и не ходят.

Дан изо всей силы заколотил по филенке – никто не открыл. Пинком вышибив дверь, он ворвался в дом, за ним вошли Ганс и Энгель. Староста благоразумно остался на крыльце, лишь иногда с любопытством заглядывал внутрь.