— Какой?

— Ты владела собой, а теперь у тебя ни черта не получается. Ты должна настроиться на убийство. Ведь ты же можешь, если захочешь. Это не так сложно, как ты думаешь. Вспомни, как ты смогла настраивать себя раньше. Ты просто представляла свою жертву антиобщественным элементом, который подлежит уничтожению. Представь себя санитаром леса, который борется за чистоту окружающей среды.

Через два дня Аскольд стал настаивать на убийстве ещё одного человека, как выяснилось, американского бизнесмена.

— Господи, а его-то за что? — Меня охватила нервная дрожь.

— Яна, за деньги. Понимаешь? За деньги! — взорвался Аскольд. — Я и так слишком много тебе рассказываю. Этот американец — настоящая крыса. Он занял очень много денег и не захотел вернуть долг.

— Можно подумать, если его убить, он их вернёт.

— Это уже не наше дело. Его просто решили наказать.

— Чем наказать? Смертью?

— А почему бы и нет?

— Не слишком ли суровое наказание?

— Знаешь, сколько нам дают за американца? — оставил без внимания мои слова Аскольд.

— Не знаю, — замотала я головой. — Ты меня вообще в подробности не посвящаешь.

— Пятьдесят тысяч долларов.

— А долгов у нас сколько?

— Долгов ещё почти полтора.

— Что «полтора»?

— Полтора миллиона долларов.

— О боже, мне что, пол-Москвы перебить? Почему у нас так много долгов?

— А ты думала, твоё лечение дешёвое? Не будь у нас заначки, долг был бы ещё больше. Нас спасли собственные сбережения.

— Лучше бы я сгорела в том самолёте, — произнесла я с отчаянием и ударила кулаком по стене.

— Яна, ты что несёшь?

Убийство американца показалось мне ещё более рискованным, чём то, что произошло в клубе. Я смогла это сделать. Американец хотел зайти в метро, чтобы добраться до «Делового центра». Аскольд говорил, у него есть охрана и он передвигается по Москве на автомобиле с водителем и охранником. Но под настроение, особенно в момент диких московских пробок, он не брезговал и метрополитеном. Мы точно выбрали момент.

Американец среди толчеи спускался по ступенькам в метро, я улучила момент, когда он очутился на ступеньку ниже меня, и выстрелила в него из кармана плаща. Потом, пока никто ничего не понял, протолкалась к выходу и тут же заскочила в давно выбранную безлюдную подворотню, выкинула пистолет в мусорный бак. Затем бросила туда же очки и парик, вывернула куртку на другую, более яркую сторону, распустила волосы и спокойно вышла на многолюдную улицу.

Аскольд ждал меня в кафе, поглядывая на часы. Нетрудно было догадаться, что он очень взволнован. Увидев меня, Аскольд тут же вскочил и отодвинул стул, чтобы я села за столик.

— Я уже весь извёлся. Как всё прошло?

— Нормально, — ответила я.

— Тебя кто-нибудь видел?

— Конечно. Я стреляла в толпе. Думаю, в тот момент никто ничего не понял. Я сразу включила задний ход. Американец упал. Народ прямо по нему побежал к вагонам. Все злые, агрессивные, с такими деревянными лицами, словно друг друга ненавидят. Никому ни до кого дела нет. Так что в толпе вряд ли кто-то меня приметил. Да и в подворотне, когда парик снимала, вроде бы никого не было.