Сначала появлялся один шевелящийся носик. Он пытливо вынюхивал воздух. Затем высовывалась головка с настороженными ушками и испуганно выпученными глазами.

В комнате тихо. Никто не двигается — мышь появляется из норки и некоторое время сидит неподвижно у входа. Стоит пошевелиться — зверек исчезает. Но если вы сидите тихо, не двигаясь, то можете находиться у самой норки. Мышь не различает очертания предметов, а только движения.

В полу была отдушина для вентиляции, забитая железной квадратной пластинкой, а в пластинке прорези: четыре крупных по углам и девять мелких. Через крупные прорези мыши могли вылезать из-под пола.

Когда с крошкой в зубах мышь испуганно неслась в нору, то нередко забывала, в которую из тринадцати прорезей она только что вылезла, и беспомощно совалась в узкие соседние отверстия. Окончательно перепугавшись и найдя, наконец, крупное отверстие, мышь так порывисто бросалась в него, что хвост крутился винтом, а на теле, вероятно, появлялись синяки.

Но вот норка с единственным входом — треугольной щелью. И часто мышь не может сразу найти входа. Она несколько раз испуганно тычется в узкую часть щели, прежде чем попадет в достаточно широкое место. В вентиляционной отдушине было все-таки тринадцать прорезей, а здесь щель одна, и запутаться тут мудрено, если хоть немного соображать.

* * *

Кусочек хлеба привязан на нитку. Конец нитки прибит к полу булавкой.

Мышь, побегав по полу, натыкается на кусочек. Схватив хлеб, ома бежит к норке, но нитка натягивается и выдергивает кусочек изо рта. Мышь испуганно прячется в норку.

Вскоре она опять выходит, и вся история повторяется несколько раз. Тогда мышь натягивает нитку и начинает дергать кусочек. Она встает на задние лапки, изгибается, подпрыгивает, тянет.

Кажется, чего проще? Одного укуса; зубов достаточно, чтобы перекусить нитку. Но мышь не понимает этого и поступает совсем иначе, по-своему, как не сделало бы ни одно разумное существо. Она начинает откусывать от кусочка по крупинке и уносить под пол.

Эта работа длится несколько часов. Наконец, под утро весь кусочек по частям перенесен вниз. Осталась только несъедобная нитка и совершенно не тронутая ни одним укусом петля на ее конце.

На следующую ночь опыт повторен иначе. Кусочек хлеба снова привязан на нитку, но кончик я терпеливо держу в руках. Наконец, мышь соизволила вылезти, схватила кусочек и унесла под пол. Я вытянул корку обратно. Повторилось все снова.

Мне хотелось установить, сколько раз мышь будет вылезать. Время у меня есть. Ночь длинная.

Вскоре мышка стала упираться под полом, неохотно расставаясь с куском. Похоже было, что я рыбачу и у меня клюет рыба. У мыши появились помощники, и они с писком и дракой не давали мне вытягивать корку. Мое терпение истощилось раньше, и я оставил корку под полом, укрепив нитку у входа. Через два часа оказалось, что корки уже нет, а петля на конце не тронута ни одним зубом.

Несколько мышей вместе оказались не умнее одной.

* * *

У входа в норку положена косточка. Мышь схватила ее поперек, а в таком положении косточка в норку не проходит, как ни толкай. Тогда мышь спускается под пол и, высунувшись, начинает втягивать косточку снизу. Но все напрасно, потому что она по-прежнему схватывает косточку поперек и не может догадаться схватить ее за конец. Так продолжается довольно долго, пока, наконец, косточка случайно не повертывается вдоль.