— Я могу оставить это письмо у себя?

— Да-да, пожалуйста.

— Благодарю.

— Честь имею кланяться.

— Позвольте вас проводить.

— С большим удовольствием.

В кабинет Ардашев вернулся уже с Войтой. Сыщик уселся в кресло, не успевшее ещё остыть после посетителя. Клим Пантелеевич молчал, рассматривая поверхность стола, будто считая едва заметные, микроскопические чернильные точки на зелёном сукне, а Войта нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотнику. Наконец, он не выдержал длительной паузы и спросил:

— Новое дело, шеф?

— Да.

— И?

— Об ограблении банка «Славия» слышали?

— Читал.

— И ваше мнение?

— Способ проникновения дерзкий, не обычный. Медвежатники так не работают. Да и вскрыли всего несколько ячеек, как следует из сообщения.

— Я тоже это заметил. Такое ощущение, что вор знал, где лежит нужная ему ценность.

— Шеф, думаю надобно выяснить способ взлома. Попытаюсь наведаться в банк. Они эти сейфы, наверняка, выбросили или продали по дешёвке слесарям. Возможно, удастся выйти на грабителя. Многих взломщиков довелось повидать на своём веку. Встречались настоящие чародеи.

— Тогда не теряйте время.

— А какова наша цель? Мы хотим опередить полицию и первыми найти похитителя?

— В одной из ячеек хранились секретные документы. Теперь взломщик подбросил хозяину письмо, в котором угрожает обнародовать эти бумаги, если не получит солидное вознаграждение.

— Тот старичок, похожий на преподавателя богословия, который только что вышел от нас и есть потерпевший?

— Он самый.

— Тогда всё понятно.

Войта поднялся.

— А не будет возражать мой достопочтенный патрон, если я попрошу Марию угостить меня кофе по-арабски и только потом отправлюсь на поиски медвежатника?

— Извольте, сударь. Вижу, вы к ней неравнодушны.

— Эх, шеф! Ну почему выищете в обычном человеческом желании — выпить кофе, какую-то подоплёку?

— Потому что вы начинаете слишком часто моргать, когда Мария склоняется перед вами, ставя кофейную чашку на журнальный столик.

— Это нервный тик. Он возникает всегда, когда я вдыхаю аромат её духов.

— Влюбились, Вацлав? — усмехнулся Ардашев.

— Как подозреваемый, я имею право не отвечать на вопросы, пан судебный следователь. Вызывайте конвой, — смиренно опустил глаза Войта.

— Не задерживаю, — махнул рукой Клим Пантелеевич.

— Моцкрат декуи[16].

Серая стена, грязный деревянный пол и закопчённый потолок, точно тисками сдавливали пространство узилища. Клацанье замков, скрип дверных петель, запах давленых клопов, человеческих испражнений и прокисшей арестантской похлебки казались дурным сном, который вот-вот должен исчезнуть с первыми лучами солнца. Но он не исчезал.

Ещё два дня назад приказчик магазина женской и мужской одежды на Виноградах был уверен, что в свои девятнадцать лет он точно знает, чего хочет и может планировать ближайшее будущее.

Всё изменилось вчера вечером, когда молодой человек вернулся домой после закрытия магазина. Он ещё не успел снять одежду, как в дверь его съёмной комнаты отворилась, и на пороге появился невысокий субъект в пальто, шляпе, с тараканьими усами и трубкой во рту. Под мышкой он держал видавший виды портфель. Позади него маячили двое полицейских в чёрных шлемах с жёлтыми кокардами.