— Как скажете, шеф. Завтра же я приглашу инспектора Яновица в «Три дикаря» на Ржетезовой улице. Это, если хотите знать, пивная с историей. Теперь на входе изображено только два дикаря, а раньше было три. Просто третьего стёрло время. А дело было ещё в XVIII столетии. Как-то в Праге появился чужестранец и привёз с собой из Америки трёх краснокожих дикарей. На голове у них были перья, одеты они были в кожаные юбки, тела разрисованы охрой. Они прыгали, кричали на непонятном языке и на глазах почтенной публики ели сырое мясо, которое им, точно хищникам, бросал их хозяин. Вся Прага ходила в этот дом взглянуть на диких людей, и чужестранец имел отличный гешефт. И вот как-то в Прагу приехал торговать один зажиточный крестьянин из Южной Чехии и, изрядно выкушав пива, пришёл поглазеть на представление. Денег не пожалел и получил место на первой лавке. Появились дикари. Стали плясать, улюлюкать и дразнить публику. И тут вдруг этот землепашец подскочил и как закричит на весь зал: «Зденек, Мирек! Иржи! Прекратите безобразничать!». Дикари остановились в нерешительности, но потом продолжили и дальше выкаблучиваться перед народом. К концу представления крестьянин опять не выдержал, влез на лавку и начал вещать: «Люди добрые! Это же мои батраки! Они получили аванс и сбежали! А теперь вас дурачат! Помогите вернуть беглецов!». А утром дикарей и след простыл. «Чужестранец» сбежал вместе с ними. Позже в доме открыли пивную и назвали «Три дикаря». Такая вот история. Но за меня, шеф, не переживайте. Я не сбегу. Мне, наоборот, искренне жаль, что я вас ввергаю в траты. Ладно, мы бы включили мои посиделки с инспектором в накладные расходы, и пан Плечка бы их оплатил. Это было бы правильно. Но теперь, когда мы работаем в убыток…

— Об этом, Вацлав, не волнуйтесь. Пожалуй, было бы лучше, если бы вы навестили своего старого сослуживца сегодня. Кофе, я вижу, вы уже допили.

— Эх, придётся подчиниться. Где бы я ещё нашёл такую контору? На курорт — за счёт шефа, в пивную опять за его счёт, — ухмыльнулся Войта.

— Вы только смотрите, мой друг, чтобы ваша печень не расторгла с вами контракт. Хорошо? И завтра ко мне со свежей головой! Договорились?

— Не волнуйтесь, Клим Пантелеевич. У меня старая полицейская закалка. Буду вовремя.

Войта уже подошёл к двери, когда Ардашев вдруг сказал:

— Сдаётся мне, что этот погибший господин непростой. Среди его вещей есть письмо с конвертом и носовой платок. Я не знаю, сколько вам нужно выпить с этим инспектором пива, водки или коньяка… но вы обязаны принести мне эти три предмета (платок, конверт и письмо) хотя бы на пару часов. Потом вернём. Не переживайте.

— А я и не переживаю. Мне только жаль, что вы всуе упомянули мою печень, которая, между прочим, у меня всего одна. И другой нет. Говорят, она восстанавливается, но для этого надо будет вновь полететь в Брандис-над-Орлице, — Войта взмахнул руками. — Ладно-ладно, шеф, не смотрите на меня так, как будто именно я поднёс факел к костру Яна Гуса[5]… Смею заметить, в те времена на земле меня ещё не было.

— Ступайте, пан Войта, ступайте!