При удаче он бы высоко взлетел, теперь же падает, а это больно, да и каждый рвануть зубами старается… и кому он той неудачей обязан, даже глупцу ясно.

— И то верно, — согласился мужчина с Ванечкой, а взгляд перевел уже на Алексея. — Так чего тебе от меня надо… царевич?

Алексей мысленно перевел дух. Победа. Хоть и маленькая, но победа! Когда человек вступает в диалог — он уже открывается для воздействия. А если он соглашается признать твои права… можно считать, что он почти твой. Ты сумеешь его использовать при должной ловкости.

— Чтобы ты на меня поработал, а не на Матвеева. Только по доброй воле, сам понимаешь. Иначе все напрасно будет.

— И что ж я сделать должен?

— Убить меня.

— Что?!

Вот теперь тать ошалел. По-настоящему.

— Убить. Выстрелишь в меня, я упаду, казаки тебя искать начнут, по городу слухи пойдут, что близок я к могиле, Матвееву донесут, царь будет в горе, а ты с боярина деньги получишь…

— А ты…

— А я на это поглядеть приду.

— С казаками да с царем?

Алексей ответил совершенно волчьей ухмылкой. Синие глаза скрестились с желтыми.

— У меня жизнь одна, у него возможностей много. Рано или поздно меня достанут, проще не бегать, а сразу… И то сказать — я мужчина. А ежели он за моих близких возьмется?

— Умен ты, царевич… а кто мне мешает с тебя деньгу срубить да и податься куда подальше?

— А зачем? С боярина ты вдвое против обещанного получишь, да и я… Земли кусок хочешь? Свой дом, дети…

И вдруг такая тоска промелькнула в хищных глазах, что понял Алексей.

Было все это у мужчины, было! Просто лишился он и крова, и близких — и сейчас царевич тронул то, что лучше не ворошить. И потому…

— А не то на службе у меня останешься. Степан, найдешь молодцу применение?

Разин оскалился.

— Чего ж не найти? Дело-то хорошее…

— А сейчас отпусти его.

— Что?!

Вот теперь изумились все, и Разин, и человек, имени которого Алексей так и не спросил.

— То.

Царевич снял с руки простое малахитовое колечко. Не было такого ранее, не резали кольца целиком из камня, а вот Софья подсказала. Простенькое, обруч зеленый, только на внутренней стороне три буквы. Две «Аз», да одна «Рцы» — невелик труд вырезать. Просто мало кому надобно.

— Покажешь казакам, тебя ко мне проводят. Ежели вернуться пожелаешь.

— Отпускаешь, значит?

— Так волку воля в радость…

Мужчина только оскалился. Степан вышел проводить его, Фрол последовал за братом — и никто не видел, как из-за ширмы вылетела маленькая фигурка, повисла на шее у братика, обняла.

— Алешка!!! Умница ты мой!!! Родненький, братик, какой же ты молодец!!!

А потом то же досталось и Ване Морозову. Мальчишки тоже не удержались — и, подхватив Софью, кружились по комнате, вопили, смеялись…

Они справились?!

Кажется, да…

А далеко, в Китай-городе человек с волчьими глазами смотрел на пламя свечи…

Действительно, угадал Алексей.

Это сейчас его Волчарой кликали, а когда-то Матвеем звали, а жена — Матюшей…

Все у него когда-то было. И отец — купец не из последних, и матушка, и жена, и дочки — двое, солнышки светленькие… Все в один день поменялось. Когда поехали они к жениным родным, а по дороге тати лесные напали. Всех вырезали, детей не пожалев, его мертвым посчитали, на дороге бросили. Как и выжил-то…