Навь! Она видела Навь еще раз. Когда стояла на невысокой, едва притоптанной поверхности Ингваровой могилы с рогом в руках, смотрела в черное небо и чувствовала, как горячая кровь убитых впитывается в землю. Тогда Морена улыбалась ей из глубин, довольная жертвой. Но ей пришлось пойти еще дальше. И она не испугалась, потому что знала: отступать некуда, надеяться не на кого. Она дошла до пределов силы, доступной человеку. И остановилась. Дальше пути нет.

Но время идет. Земная жизнь не вечна. Рано или поздно и эта, зримая тропа под ногами закончится. И что дальше? Вырей, Закрадье, тот мир, о котором много говорят, но который каждый представляет по-своему, закрыт для нее. Двадцать лет назад она не просто сбежала, как выходят замуж «убегом» многие девки. Она отсекла себя от самого корня рода и племени. И если она, жена и мать великих и светлых князей русских, не хочет после смерти бесконечно слоняться навкой между небом и землей, не способная ни войти в мир мертвых, ни вернуться новым младенцем в мир живых, ей нужен иной выход из земной жизни в вечность.

И такой выход имелся. Опробованный уже не одним поколением людей, говоривших на славянском языке.

Но не так все просто. Однажды она в юной решимости совершила предательство, однако извлекла урок из ошибки. Второй раз она не устрашилась и выполнила свой долг – когда отомстила за смерть мужа и сохранила его наследие для сына. Здесь ей не в чем себя упрекнуть. Однако дело не доведено до конца полностью, и пока она не даст земле Русской новую служительницу, ей нельзя помышлять о личном спасении. Как ни жутко Эльге было думать о том, что умереть можно в любой день, куда раньше, чем предполагаешь, она годами таила этот страх и делала то, что должна. Дожидаясь эту вот девочку – тонкую, невысокую, смуглую, с черной косой и узковатыми глазами: наследством болгарской крови бабки. Намереваясь передать ей свои права и обязанности, священные чаши и «божьи сорочки», как отец-князь передает сыну свой меч. И тогда уж пуститься в тот путь, на котором у души один спутник и свидетель – Бог.

И кто бы знал! Эта хрупкая девочка и не подозревает, что сама стоит на пути у Эльги, как та сегодня встала на ее пути в церковь. Куда Горяна явилась с уже приготовленной крестильной сорочкой.

Вошел Ригор; поклонился Эльге, кивнул Горяне и смирно встал у дверей, ожидая приглашения. Эльга кивнула ему и указала на скамью – не ту, где сидела Горяна, подальше.

– Здравствуй, княгиня.

– Здравствуй. За овечкой своей пришел?

– Ждал, да не дождался. – Ригор улыбнулся, будто речь шла о гулянии над речкой.

– Я знала, что она ходит к тебе. А ты – к Острогляду.

– Да я и не скрывал…

– Ты ведь знал – нет ей моего позволения на то, что вы задумали?

– Если бы люди Христовы от начальников земных ждали позволения…

– А как же говорил – всякая власть от Бога? Тебе для чего позволили в Киеве жить?

Эльга хотела бы грозно нахмуриться, но не чувствовала гнева. Скорее досаду, что у нее под носом подвластные ей люди пытаются вести свою борозду и тем расстраивают ее замыслы, неведомые им.