– Очень часто. Утром и вечером. Через день.

– Так, – сказала старуха, – сейчас у вас будет вечер?

– Нет, не вечер. Вечер был вчера. Но ещё и не утро.

– При чём здесь утро? – рассердилась старуха.

– При том, что сегодняшний утренний поезд уже ушёл. А завтрашний вечерний поезд будет только завтра. Они ходят через день.

– Ку-ку, кукареку! – сказала сама себе Шапокляк. – Кажется, я влипла. А где у вас ближайшая гостиница, в смысле отель? – обратилась она к официанту.

– Ближайшая гостиница, в смысле отель, у нас в Москве, – ответил юноша.

«Точно, влипла», – поняла Шапокляк.

Она расплатилась, вышла на железнодорожный путь, вынула кошелёк крокодила Гены, дала его понюхать Лариске и скомандовала:

– Лариска, след!

Гена с Чебурашкой за это время уже прошли большой отрезок пути до Москвы. Метров двести.

– Гена, – сказал Чебурашка, – тебе тяжело нести вещи. Давай я их понесу, а ты возьми меня.

– Давай, Чебурашка, – согласился Гена. Он поднял Чебурашку и, почти не глядя под ноги, пошёл дальше.

А под ноги надо было смотреть, потому что рельсы раздвоились. И незаметно для себя самих Гена и Чебурашка отвернули от главной дороги и пошли по ветке, ведущей куда-то в сторону. К какому-то большому заводу, стоящему в глубине леса.

Потому что, как вы знаете, рельсовые пути ни к шалашам, ни к палаткам обычно не ведут. И к кинотеатрам тоже.

И хотя рельсовые пути к шалашам и палаткам не ведут, этот рельсовый путь привёл Гену и Чебурашку именно к палаткам. К палаточному лагерю туристов-гитаристов.

Под музыку Вивальди гитаристы разбивали лагерь. Музыка Вивальди неслась из походного приёмника главного туриста, потому что никакой другой в это время не передавали, а тишину туристы не переносили. И Вивальди ревел со страшной силой.

Главного туриста звали Владимир Иванович, а кличка его была Папирус. Вообще-то в молодости его прозвали Папироса, но постепенно он рос, мужал и со временем стал Папирусом. Шибко умный был.

– Эй, ребята, – скомандовал он, – бросайте-ка вы палатки и займитесь добычей еды.

Все туристы, как по команде, встали навытяжку и стали ожидать приказаний. Они очень уважали Папируса.

– Ты, Болт, иди ставь капканы. А ты, Кудряш, устанавливай сеть на реке.

Вообще-то Болт был Колей Морфлоткиным, но он так много болтал, что его прозвали сначала Болтфлоткиным, а потом просто Болтом. А Кудряш был лысый, ну просто как самый обычный электрический выключатель.

– Да, – сказал Болт, – мы уйдём, а ты останешься один на один с тортом! А потом, как в прошлый раз, скажешь, что торт съели орлы. Одну коробку оставили.

– Это не торт, – сказал Папирус. – Это динамит. Если не веришь мне, дёрни за верёвочку. От тебя ничего не останется, одни пуговицы.

– А зачем нам динамит? – спросил Кудряш. – Мы что, в партизаны идём? Будем поезда под откос пускать?

– Мы будем рыбу глушить.

– А на кого мы будем ставить капканы? – спросил Болт.

– На зайцев, куропаток, барсуков.

– А курицы, поросята?

– Ты что, больной? – сказал Папирус. – Их в лесу не бывает никогда.

– До чего природу довели, – проворчал вслух Болт. – Ничего вкусного в лесу не осталось.