Аветик, не оглядываясь, прошел в указанном ему направлении.

Анна сидела на диване и держалась за щеку, точно у нее болели зубы. Она даже не посмотрела в сторону оперативника, пока вошедшая в комнату следом за ним Людмила не сказала:

— Аня, к тебе из полиции.

— Из полиции? — переспросила та бесцветным голосом, отняла руку от щеки и посмотрела на Григоряна светло-голубыми, почти прозрачными глазами. Взгляд у нее был отсутствующий. Аветику пришло в голову, что женщина приняла слишком много успокоительного.

— И что вам всем от меня надо? — спросила она.

— Не могли бы вы на время дать нам фотографию Максименковой?

— Фотографию Маргариты? Зачем? — В голосе женщины прозвучало слабое удивление.

— Для оперативной работы! — отчеканил Григорян.

— Для работы?

— Странно. Впрочем, Люда, — обратилась она к подруге, — покажи ему альбомы, пусть выберет.

Лукьянова кивнула и, дотронувшись до рукава оперативника, сказала:

— Пройдемте со мной.

Она провела его в гостиную, предложила сесть в большое мягкое кресло возле низкого журнального столика и, достав из стенки несколько альбомов, положила их перед Аветиком:

— Вот, выбирайте.

— Не подскажете, какой из них по времени последний? — спросил Григорян, устремив на женщину свои темные глаза, похожие на две черносливины.

— Вот этот, — указала она рукой на один из альбомов.

— И в нем есть Маргарита Максименкова?

— Конечно.

— Спасибо.

Аветик раскрыл альбом и стал его листать.

— Вот она, — ткнула Лукьянова в фотографию смеющейся молодой женщины.

«Красавица!» — невольно подумал Аветик.

Выбрав две фотографии, он спросил у Лукьяновой:

— Я возьму эти, хорошо?

Она кивнула и потом быстро спросила:

— Но вы ведь их потом вернете?

— Конечно, — заверил он и направился к двери, — я не буду прощаться с хозяйкой. Ей явно не до меня, — добавил он на ходу.

— Да, Ане сейчас очень плохо, — подтвердила женщина, — у них с Сашей такая любовь была.

— Да? — замедлил шаг оперативник.

— Через две недели они должны были отметить свое воссоединение. Уже гости приглашены. А тут такое!

— Если у них была, как вы сказали, такая любовь, то почему они расставались? — поинтересовался он небрежно.

— Это все она! — Людмила ткнула на фотографии Маргариты в руках оперативника.

— Разве большой любви может помешать кто-то третий? — невинно обронил Григорян.

— Вы еще очень молоды! — пылко возразила женщина, — и неопытны. А знаете, какие бывают женщины?!

— Какие?

— Настоящие ведьмы! — выпалила Лукьянова.

— Вы хотите сказать, что Максименкова ведьма?!

— Ведьма! И не сомневайтесь.

— Но, простите, в наше время…

— О! Товарищ полицейский, ведьмы всегда были, есть и будут! — горячо заверила Людмила.

— Хорошо, — решил он не спорить, — но если пара решила воссоединиться, то, выходит, ведьмины чары перестали действовать?

— Выходит, что перестали, — согласилась Лукьянова, — прозрел Сашка. За что и поплатился, — констатировала она.

— Так вы считаете, что Фалалеева убила Максименкова?

— А разве вы так не считаете? — с лукавой усмешкой кивнула она на фотографии.

— Ну…

— В таком случае, зачем они вам понадобились?

— Не мне, а следователю.