Кавалерия чутко уловила это дважды повторенное «мы».

– Вы представляете сейчас только себя – или Белдо с Тиллем тоже? – спросила она.

– Только себя. Но Тилль с Белдо тоже не слишком хотят, чтобы наш мир затопило.

Кавалерия усмехнулась:

– Зачем тогда выпустили рогрика?

– Поставьте себя на минуту на наше место.

– Мне и на своем хорошо.

– Протащив в наш мир новую закладку, вы не оставили нам выхода. Основа существования трех фортов – псиос. Его же теперь не дают.

– Это ваши проблемы.

– Возможно, но мы, к сожалению, в одной лодке. В сущности, чем занимались все три форта многие столетия? За псиос продавали эльбам право прохода в наш мир и помогали находить инкубаторов для выращивания личинок. А теперь новых инкубаторов нет, и платы за них тоже нет. Биржа закрыта.

– Любопытное объяснение. Я уж было настроилась на философские оправдания!

– Придумайте их сами. Наш мир – своего рода супермаркет. Есть товары, есть стены, есть дверь, есть кассир Гай и помощник кассира Белдо. Кассир получает деньги, помощник кассира помогает ему с организацией процесса. Еще есть толстый охранник Тилль и коммерческий директор, отвечающий за множество разных, часто не имеющих никакого отношения к делу вещей.

– Коммерческий директор – конечно, вы?

– Я, – признал Долбушин. – Но теперь работать стало невозможно. Из-за вашей новой закладки дверь супермаркета забита досками с гвоздями. Продукты портятся, покупатели не приходят и денег не приносят. Для всякого умного коммерсанта это означает: лавочке конец.

– И что же? Рогрик починит вам дверь? – усмехнулась Кавалерия.

– Дверь не починит, но стену снесет. Однако тут возникают новые сложности. Если у супермаркета нет стены – вскоре растащат все до последней банки. Никакой охранник не поможет, когда в магазин с улицы врывается голодная толпа.

Кавалерия поворошила палкой угли:

– А вы художник, Альберт! Какие яркие образы! Я назвала бы это трагедией коммерческого директора!

– А я назвал бы это нашей общей трагедией, – скальпельным голосом поправил Долбушин.

На Рину он посматривал странно. Не разговаривал с ней, напрямую не обращался и ни словом не объяснял, зачем он вообще захотел, чтобы она присутствовала на сегодняшней встрече.

Возможно, уловив в голосе Долбушина вызов, Кавалерия резко поднялась.

– Рогрику не пробить границу! – упрямо произнесла она.

– Вы сами знаете, что это не так. Рано или поздно рогрик найдет слабую точку. Ведь она где-то рядом? Не там ли, где нырнули те двое на одном пеге, один из которых не был даже шныром? – спросил Долбушин.

Рина заметила, как косичка на спине у Кавалерии заметно вздрогнула.

– С Гаем я этими мыслями не делился, – продолжал Долбушин. – Но он обычно и сам не упускает таких деталей. Если дыры в границе мира до сих пор нет, это может означать две вещи. Либо Гай дожидается, пока рогрик затянет рану, либо наблюдатели не успели заметить точки ухода в нырок.

– Вот как? Сплоховали, значит? – спросила Кавалерия насмешливо.

– Не исключаю. В небе все мелькает, гиелы вертятся. Тилль прав: давным-давно пора вести съемку с беспилотников. Берсерки – как те, что в небе, так и те, что в лесу, – не самое надежное средство наблюдения. Однако все это вопрос часов, возможно минут. Точку вот-вот найдут, она где-то рядом, и мы оба это знаем. Не там ли, куда шныры тащат сейчас оружие? Если мои шпионы сообщили об этом мне, то разведчики Гая – ему.