С момента прибытия в Лондон Карл и Женни Маркс терпели один семейный кризис за другим. У них было уже трое детей, а в ноябре 1849 года родился четвертый. Их семью выселили из квартиры в Челси за неуплату, и они нашли временное пристанище в доме еврейского торговца кружевами в Сохо, на Дин-стрит, где провели грустное лето, постоянно находясь на грани нищеты, пока не переехали на другую, относительно более постоянную квартиру на этой же улице. Женни снова забеременела и постоянно болела. Энгельс пришел на помощь, пожертвовав своими журналистскими делами в Лондоне и вернувшись в контору «Энгельс и Эрмен» в Манчестере, где проработал следующие 20 лет. Хотя это было сделано, в основном, с целью поддержки его замечательного нуждающегося друга, он действовал также и как своего рода агент в тылу врага, присылая Марксу тайные подробности текстильной торговли и квалифицированные наблюдения о состоянии международных рынков, а кроме того — и постоянные пачки купюр, украденные из ящика для мелочи или хитро вычтенные из банковского счета компании.
Однако даже с этими дотациями семья Маркса жила в бедности и на грани отчаяния. Мебель в их двухкомнатной квартирке была поломана, вещи прохудились и обветшали, все покрывал толстый слой пыли. Семейство — родители, дети, экономка — спало в маленькой задней комнатке, тогда как другая комната служила одновременно и кабинетом, и игровой комнатой, и кухней. Доносчик из прусской полиции, обманным путем проникший в их квартиру, сообщал своему начальнику в Берлине, что Маркс «ведет существование настоящего богемного интеллектуала… Хотя он часто ничего не делает целыми днями, но потом начинает работать и днем и ночью, и работает без устали, когда ему надо многое сделать. Он ложится спать и встает в разное время. Он часто засиживается по ночам, а потом, днем, ложится одетым на диван и спит весь вечер, и все происходящее вокруг не нарушает его сна». Такое хаотичное существование перемежалось постоянными семейными трагедиями. В ноябре 1850 года его младший сын, Гвидо, внезапно умирает от судорог; годовалая дочь Франциска умерла на пасху 1852 года после сильного приступа бронхита. Другой сын, любимый Эдгар, умирает в марте 1855 года от туберкулеза.
Маркс стоял на похоронах, обезумев от отчаяния, и когда гроб опускали в землю, он сделал шаг вперед, — присутствующим показалось, что он был готов броситься вниз, вслед за гробом. Кто-то вытянул перед ним руку, удерживая его, просто на всякий случай.
«Если бы только, — писал Энгельс в своем письме соболезнования после смерти Франциски, — была бы какая-то возможность вам с семьей переехать в более здоровый район и в более просторные комнаты». Неизвестно, нищета убила Франциску или нет, но нищета определенно влияла на жизнь ее родителей. Разгневанные кредиторы — мясники, бакалейщики, да и судебный пристав, — постоянно стучали в двери, требуя уплаты. «Неделю назад я дошел до смешного — уже не могу выходить на улицу, так как мои пальто заложены, — писал Маркс в феврале 1852 года. — Больше не могу есть мясо, поскольку его уже не дают в кредит». Позже он признался Энгельсу: «За последние 8—10 дней я кормлю семью только хлебом и картошкой, но сомневаюсь, смогу ли и сегодня накормить их чем-то… И как мне выбраться из этого проклятой неразберихи?» К тому времени Маркс получал постоянное жалованье как европейский корреспондент «Нью-Йорк дейли трибьюн». Он еженедельно сдавал две статьи по 2 фунта стерлингов за каждую, но этого было недостаточно даже с дополнительной помощью от Энгельса. Такое бедственное положение, естественно, мешало Марксу сосредоточиться на его выдающемся произведении.