— Отлично. — рассеянно сказал Бодряк. Он потер локоть.

Это было чистое мучение.

Он переложил секач в другую руку и нанес еще один удар по цепям, помня, что еще несколько стражников бегут сюда, но тем особенным стилем, которым умеют бегать только стражники. Он знал его прекрасно. Это был бег, как сказал бы он, позволявший кому угодно обогнать вас несчетное число раз. Кажется, он выглядит готовым убивать, никто не платит мне за то, чтобы быть убитым, возможно если я буду бежать достаточно медленно, то он уберется подобру-поздорову…

Нет никакого смысла испортить прекрасный день, гоняясь за каким-то проходимцем.

Леди Рэмкин встряхнулась, освобождаясь. Раздался нарастающий гул голосов, приветствующих ее освобождение. Даже в нынешнем состоянии ума люди в Анк-Морпорке всегда ценили представление.

Она схватила в пригоршню обрывок цепи и обвернула ее вокруг опухшей руки.

— Кое-кто из этих стражников не знает как обращаться с женщиной… — начала она.

— Нет времени, нету. — сказал Бодряк, хватая ее за руку. Это было все равно что тащить гору.

Внезапно приветственные крики стихли.

Позади Бодряка раздался шум, не очень громкий, но противный. Это было звяканье когтей, царапающих и высекающих искры из булыжников мостовой.

Бодряк оглянулся и встал.

Копоть прилипла к шкуре дракона. Несколько обуглившихся досок валялись там и сям, все еще дымясь. Изумительная по красоте бронзовая чешуя была перепачкана черной копотью.

Дракон опустил голову, пока его глаза не оказались в нескольких футах от Бодряка, и попытался разглядеть его.

Наверно не стоило бежать, подумал Бодряк. Все было бы по-другому, если бы я обладал энергией.

Он почувствовал, как рука леди Рэмкин сжимает его руку.

— Забавно все обернулось. — сказала она. — Это все-таки произошло.

Обуглившиеся и все еще горящие обломки сыпались дождем вокруг винокуренного завода. Пруд превратился в болото, покрытое слоем пепла. Из него, облепленный грязью, встал сержант Двоеточие.

Он выбрался на четвереньках на берег и поднялся, как некое обитающее в море создание, которому очень хотелось проделать всю эволюцию живого за один раз.

Валет уже был там, распластавшись как лягушка, выплевывая воду.

— Это вы, Валет? — с нетерпением спросил сержант Двоеточие.

— Это я, сержант.

— Очень этому рад, Валет. — горячо сказал Двоеточие.

— Мне кажется, что это не я, сержант.

Двоеточие вылил из шлема воду и замолчал.

— А как насчет юного Морковки? — сказал он.

Валет приподнялся на локтях.

— Не знаю. — сказал он. — Еще минуту назад мы были на крыше, а уже спустя минуту мы прыгнули.

Они оба поглядели на покрытые пеплом воды пруда.

— Полагаю. — медленно сказал Двоеточие. — он умеет плавать?

— Не знаю. Он никогда не говорил. Если задуматься над этим, то высоко в горах негде и плавать. — сказал Валет.

— Но возможно там были водоемы с прозрачной голубой водой и глубокие горные ручьи. — с надеждой сказал сержант.

— И ледяные озера в укромных ущельях. Не забывайте о подземных озерах. Он был обязан научиться. Проводя весь день в воде, как я предполагаю.

Они уставились на жирную грязную поверхность пруда.