— Алексей Маркович, что за допрос? Это Лидия Васильевна спирт сегодня попросила, хочет настойку себе сделать, вы что, против?

Потом я узнал, что в течение многих лет, кто бы ни интересовался у Надежды Сергеевны явным несоответствием между выдаваемым количеством и цифрами в журнале, она всегда возмущалась и говорила про Лидию Васильевну и настойку. И всегда добавляла:

— А вы что, против?

Никто, конечно, не возражал.

Бедная наша заведующая. Я тут недавно подсчитал, и у меня получилось, что за те годы, когда Надька выдавала спирт, наша практически непьющая Суходольская употребила не менее шестисот килограммов чистого этанола. А если пересчитать на настойку, так вообще получалось больше тонны.

Из того количества, что нам выдавалось, три четверти мы сливали, каждый в свою персональную банку.

Но видимо, Надькины аппетиты росли, и даже эту малую толику выдаваемого ректификата было ей очень жалко. Тогда прагматичная Надька покусилась на святое. Она решила лишить спирт его проверенной в веках репутации.

Призвав на помощь всю свою нездоровую фантазию, она начала подмешивать в спирт вещества, запрещенные к применению со времен Женевской конвенции.

Сначала йод. Ну, как осветлять спирт с йодом знает даже слабоумный. Берешь аскорбинку в ампулах и капаешь. Йод осаждается, а спирт становится таким же светлым и прозрачным. Правда, это немного меняет его вкусовые качества, но пить можно.

Короче говоря, спирт с йодом стали тырить немного меньше, но по-прежнему весьма интенсивно.

Тогда наша старшая посоветовалась со знающими людьми и начала добавлять в спирт зеленку. Получился изумительный бирюзовый цвет, зеленка не хотела осаждаться никак, и в таком виде его пили только сильные духом люди. Вроде Вити Волохова. Он называл спирт с зеленкой заморским словом «шартрез» и рассказывал, что моча после «шартреза» становится также бирюзовой.

Таскать этот спирт домой для организации банкета особого смысла не имело, но по инерции его тырили, на всякий пожарный.

И вот тогда Надька стала лить в спирт хлоргексидин. С хлоргексидином спирт был немного мутноват, но главное не это. Он стал отвратительным на вкус. Спирт с хлоргексидином пила у нас только Вера Павловна.

Не та Вера Павловна, через сны которой прогрессивный писатель Чернышевский предсказывал будущее справедливое устройство России, а наша буфетчица, женщина сложной судьбы.

Вера Павловна употребляла это зелье где-то неделю. Потом у нее явно надломилось здоровье. Она стала исходить поносами и прямо на глазах высохла и почернела лицом. От хлоргексидина у нее случился сильнейший дерматит и депрессия. Мы ее срочно стали лечить.

Спирт перестали выносить с работы даже для технических нужд. Тень, что осталась от Веры Павловны, стояла у всех перед глазами.

Надька упивалась победой. То количество урезанного спирта, которое она выдавала раньше на день, теперь не уходило и за неделю. Сама она за это время поживилась будь здоров. Витя Волохов стал всерьез задумываться о том, не жениться ли ему на нашей холостой Надежде Сергеевне. Он уже было собирался подкатить к ней с предложением, как тут все решил случай.