— Все! Интубируем! — взглянув на больного, распорядилась Лидия Васильевна.

Саша подскочил к кровати, немного выдвинул ее вперед, одновременно достал из ящика стола какую-то штуку, щелкнул, нажал и мигом вложил этот инструмент с маленькой горящей лампочкой в протянутую Лидией Васильевной руку.

Она нагнулась, присела, ввела эту штуку с лампочкой в рот строителю.

— Трахея, какая здоровая! Саша, не спи, давай сороковку!

А он и не думал спать, выхватил изогнутую оранжевую трубку и подал Лидии Васильевне. Та прищурилась и продвинула трубку глубоко вперед.

Тут больной то ли кашлянул, то ли подавился, и Саша молниеносно присоединил трубку к гофрированному шлангу аппарата ИВЛ, который уже работал. Когда же он его включить успел? Я рядом стоял и все равно не заметил.

Ну точно фокусник.

— Саша, трубу закрепи и лаборантам свистни! Травматологов поторопи. АС, ПСС сделать не забудь. Давление еще раз измерь. И в холодильник кого-нибудь отправь бегом за кровью, литра полтора второй плюс! — взглянув на белую тарелку, определила группу крови заведующая.

— Лидия Васильевна, — на ходу спросил я, когда спустя час мы возвращались в ее кабинет, — а вот этот Саша, который с вами больного принимал, он кто?

Сейчас она наверняка скажет, что это гений, местная знаменитость и его все здесь на руках носят.

— Сашка? Макаров? Да это наш медбрат, — охотно ответила Лидия Васильевна. — Лоботряс каких поискать!

С Сашей Макаровым мы успели поработать вместе всего пару месяцев. В октябре он ушел в армию. Попал на какую-то дальнюю точку санинструктором. Тоска, хоть вешайся. Как-то, одурев от одиночества и безделья, он решил вколоть себе кубик промедола из армейской укладки. С одного кубика ведь ничего не будет. Демобилизовался он законченным морфинистом. Пару раз я его встречал, когда они с мамой приходили за помощью к Суходольской. Я даже его не узнал, так он выглядел. Лишь тень осталась от того человека, на кого я так хотел походить.

Когда мы с Ваней продрали глаза, было уже около пяти. Значит, удалось поспать часа три. Неслыханная Надькина щедрость объяснялась еще и тем, что я не заложил ее Комарову.

Интересно, неужели блок до сих пор пустой? Да, конечно, пустой, иначе нас давно бы растолкали, тут никто особо не церемонится.

Когда мы стали облачаться в форму, которая, слава богу, к тому времени просохла, дверь немного приоткрылась. Потом еще чуть пошире, и наконец в сестринской появился Виктор Григорьевич, то есть доктор Волохов, для многих просто Витя, собственной персоной. Заступил на ночное дежурство.

Витя Волохов был единственным врачом в нашем отделении, с которым любая субординация всегда летела к чертовой бабушке.

— Ага, Паровозов! — завопил он с порога, назвав меня кличкой, которая уже пару лет как намертво приклеилась. — Антисоветчик проклятый, чем это ты занимаешься здесь с Ваней? Почему постель разобрана? И не стыдно, а еще комсомольцы!

— Отстаньте от нас! — в тон ему ответил я. — Сколько можно говорить, у меня с Иваном серьезно, а вам бы все шутить над искренними чувствами!

Витя радостно заржал, а уравновешенный Ваня лишь улыбнулся.