— Для чего тебе это? — поинтересовался Рогов. — Ты ж на веслах рекорд ставишь.

— На случай критической ситуации. А то в прошлый раз возле Азор попал в болтанку, думал не выгребу, мать-перемать. Всю жизнь свою вспомнил, попрощался со всеми… Хорошо, рыбаки вовремя подошли.

— Так ведь ты тогда можешь и на моторе? Кто ж тебя в океане проверит?

Рогову не хотелось подозревать хорошего мужика Пастухова, но как-то все не складывалось.

— Ага, разбежался, — усмехнулся Пастухов. — Его на старте опломбируют, иначе рекорд не засчитают. И тогда мне шиш какой спонсор еще денег даст, мать-перемать. Если выяснится, что я мухлюю…

— Слушай, Тимофей, а ты там в море от одиночества не воешь? — спросил Плахов.

Не мог он себе этого представить. Месяцами не видеть никого, кроме рыб, да и с теми не поговоришь толком, их только сожрать можно. Миллионы тонн воды вокруг, ни в одну сторону ничего кроме воды. И крошечный человек посередине. Оно, конечно, сила духа, борьба со стихией, все дела, но ведь скучно.

— Я от этого на берегу вою.

— Так ты что, сирота?

— Почему? Семья, дети… Два сына, две дочки. Родители мои с нами живут. Сеструха из Тамбова с хахалем часто наезжает — они на Черкизовском рынке торгуют. Племянница каникулы у нас проводит. Две собаки — спаниель и такая… беспородистая. Кошка — перс шоколадный. Попугайчики. Черепаха, опять же. Недавно дочке хомячка купили… Еще кто-то вроде… Всех не упомнишь… Кто же…

Плахов с Роговым понимающе переглянулись. Вспомнили, как Жора Любимов ночевал на работе, потому что к жене на три дня нагрянула свояченица, а он ее голоса выносить не мог. Но то — одна-единственная несчастная свояченица…

— А работал где?

— В управлении культуры. Ведущим специалистом. — Вспомнил… Улитки! — Хлопнул себя по лбу Пастухов.

— Рекомендуешь? — спросит Василий.

Он решил, что Тимофей советует им поесть улиток, «мулей» так называемых, которых можно найти почти в любом кафе. Черная кастрюлька улиток, а к ним тарелка картошки-фри. Их все едят — потому, наверное, что это самое дешевое блюдо. Но выглядит уж больно неприятно…

— Пять штук, — пояснил Тимофей. — Было шесть, одна сдохла. В банке трехлитровой живут. На кухне. Бананами кормим, салатом…

— Р-раз!.. Р-раз!..

Егоров делал физзарядку. Настроение у него было отличное. Что с того, что пришлось вчера немножко сблевнуть после икры морского ежа?.. Зато есть что рассказать. А сколько впереди еще всего интересного!.. Устрицы, например. Билет на фестиваль непременно нужно достать. Троицкого взять. И ничего что в счет отпуска! В отпуск бы он на свои кровные досюда не долетел. Да, может, еще и пошутил генерал. Или забудет.

Плахов плескался в душе, Рогов сладко дрых на своей «складушке».

— Василий, подъем!.. — гаркнул Егоров. — На родине давно уже рабочий день!

Рогов лишь что-то промычал в ответ. Он не мог сейчас подняться — он считал во сне животных. Слонов, собак и улиток уже посчитал, но впереди еще были верблюды и кролики. Василий не мог бросить их неподсчитанными…

Егоров вышел на балкон, увидел спешащего по переулку агента Переса.

— Салют, камрад! — послал он бодрое приветствие.