– Еще как! Она считает тебя сумасшедшим и даже пыталась организовать для тебя лечение, но отец вовремя ее остановил. Поэтому лучше поговори с ним. Мать тебя видеть не желает. Да и меня тоже, – чуть тише добавила сестра.

– А тебя почему? Мне казалось, я единственный в семье, кто не вписывался в нее с самого рождения.

– Потому что, брат, я встала на твою сторону. И предложила мамочке самой полечить нервишки. Видел бы ты ее лицо! – Сара продолжала смеяться, изображая мать, я же невольно улыбнулся.

Вот только моя радость исчезла, когда я вошел в кабинет отца. Он уже ждал меня. Занимал привычное место за широким столом, просматривал рабочие документы.

Кивком указал на свободное место. Привычное для меня место.

– Она настолько хороша? – он не любил затягивать разговоры.

Как и я.

– Да.

– Студентка. До выпуска полгода. Двадцать два года. Из небогатой, многодетной семьи.

Отец подготовился. И я был уверен, что всё, что он сказал, это лишь итог полученной информации. Явный намек на его неодобрение.

– Чем она зацепила тебя? – отец убрал в сторону бумаги и впервые взглянул на меня.

– Рядом с ней я живой, – разве иные слова, которые я готов был привести в качестве аргумента, играли роль?

– Приехал, чтобы получить наше одобрение? От матери его не жди.

– Нет, не за одобрением, – сразу же ответил я.

Я и не ждал одобрения. Позволения. Ничего. Просто поставить перед фактом, что они не властны над моей жизнью.

– Хорошо, – кивнул отец, возвращаясь к бумагам. – Надеюсь, что ты будешь наконец-то счастлив, сын.

Я не ответил. Просто встал и, не прощаясь, ушел. Как бы смешно это не звучало, но отец согласился со мной. Вновь. Как десять лет назад, когда я ушел из семейного бизнеса.

– Ну как? – Сара кружила около дверей отцовского кабинета.

– Ты же подслушивала.

Она надулась. Обида отразилась на ее милом личике.

– Познакомишь нас?

– Нет, – усмехнулся, замечая, как сестра еще больше оскорбилась, но не унывала.

Вот она-то умела идти против правил и запретов. Даже не удивлюсь, если она однажды перехватит Киру где-нибудь на улице и заболтает до смерти, пытаясь узнать о девушке все, что возможно знать о человеке. Предоставлю ей эту возможность поиграть в шпионку.

Шел тридцать шестой день нашей разлуки.

Первое декабря. Второй день шел снег. Не сильный, белоснежный. Как рубашки Германа. Я видела его во всем. В отражениях чистых машин, таких редких для начала зимы. В тонком аромате, наполнявшим мою скромную квартирку. Надя начала подозревать, что со мной что-то творилось неладное, но я сдерживалась. Улыбалась, отшучивалась и заваливала себя учебой и работой. Никто не должен знать, как мне тяжело.

Я искала Германа. Прислушивалась к голосам. Втягивала густой холодный воздух. Но меня встречала только пустота. Никто меня не искал.

Вот и сейчас, после третей пары я намеревалась отправиться на остановку, проводить Надю, а самой добраться до офиса Беловой, чтобы заняться работой. За нами следом из главного входа в институт высыпал весь курс. Человек пятьдесят, не меньше, отправлялись по домам, а кто-то намеревался сходить в кафе или в кино. Среди них я слышала голоса Дани и Мирославы. Ее голос звучал громче всех. Подружки подбадривали Славу, намереваясь завернуть в ближайшее кафе. То самое, куда однажды водил меня Даня.