– Извини, дядя, – выдавил я, чувствуя, что мышцы моих челюстей вот-вот лопнут – так я их сжимал. – Как именно господа желают, чтобы им приготовили телячью голову?

– Ты что, дерзишь мне, племянник? – Он знал, что я ненавижу, когда он так меня называет перед работниками.

– Нет, вовсе нет. Но мне нужно начинать…

– Тебе нужно начинать прямо сейчас. Давай вытаскивай палец из задницы и займись настоящей работой! Стоишь без дела, когда все эти взрослые мужчины вокруг тебя…

– А пошел ты в жопу, дядя! – пробормотал я.

Терино наклонил голову, словно бойцовый петух:

– Что ты сказал?

– Я сказал…

Ложь, которую следовало произнести, всплыла у меня во рту: «Я сказал, дядя, как тебе угодно». Но я уже четыре года проглатывал слова, которые по-настоящему хотел высказать, – слова, которые, видит Бог, этому жадному до денег, чванливому засранцу необходимо услышать. И внезапно они выскочили, а с ними огромное облегчение, словно выдернул гнилой зуб.

– Я сказал: пойди и сам себя поимей.

В кухне стало так тихо, будто наступили мертвые ночные часы. Даже кипящий бульон и жарящийся лук словно примолкли в ожидании. Если так, они не разочаровались.

– Матерь Божия! – Терино тоже дошел до кипения. – Ма-терь Бо-жи-я!!! Ублюдок! Вон! Выметайся отсюда, ты, мелкий хрен! Никто не смеет совать задницу мне в лицо! Никто!

– Да неужели?

Коппо и остальные вытаращились на меня, застыв от предвкушения. Целая жизнь развернулась передо мной – целая жизнь выковыривания крошек похвалы из куч дерьма, пока этот самозваный тиран тут надувает щеки и кукарекает…

– Тогда ты, наверное, глуховат, – отчетливо произнес я, не вполне веря в то, что делаю это. – Потому что весь город за твоей спиной зовет тебя жуликом.

– Я тебя убью!

– Ой, даже палец не поднимай, жирная свинья. Я уже ухожу. Сам фаршируй эту телячью голову. А лучше – свою задницу.

И я направился к выходу. Прямо-таки гордо прошествовал. И взгляды всех, кто был в кухне, прожигали мне спину. Проходя мимо дяди, я посмотрел ему прямо в лицо. Его глаза на желчной физиономии выпучились, как у рыбы, губы шевелились. Наконец, когда я уже почти дошел до задней двери, что-то промелькнуло в его взгляде.

– Нино, стой!

Я обернулся. Пару секунд назад я трепетал от ужаса, но теперь мне стало все равно.

– Иди в жопу!

– Не говори так со своим дядей! – У Терино проступили вены, на шее они практически звенели от старания взять себя в руки. – Давай прекращай эту ерунду и возвращайся.

– Ты шутишь, что ли?

– Нет, не шучу! Возвращайся.

Я показал ему «козу» и отвернулся к двери.

– Погоди, я… – Он схватил себя за волосы и дернул посильнее. – Прости меня, Нино. Ты мне нужен в кухне сегодня вечером.

– Зачем? – огрызнулся я, кладя руку на задвижку двери.

– Потому что я окажусь в дерьме без тебя, доволен? Толстосумы будут там сидеть и ждать еды, а мне что делать, а? Бог мой, да без тебя на кухне что случится вечером? Нино… пожалуйста!