— Только начал твоего друга пробивать, как приказ от начальства пришел. Цитирую «прекратить заниматься отсебятиной». Понял?
— Так он из ваших?
— Вряд ли из наших, тогда бы я с большой долей вероятности знал его. Но курируется однозначно.
— Это все осложняет.
— У вас, как я понял, там совсем все сложно. Почему, кстати, старик через своих не пробил?
— Он не знает.
— Хм… Наверное, так даже к лучшему. Ты и не говори ему. Может, и обойдется.
— Обойдется? — усмехнулся Еж. — Теперь вряд ли. Как я понял, наблюдают за нами.
— Выжидают пока глупости делать не начнете. Тогда и ударят.
— И как поступить?
На лице Артура Сиреневича появилась кривая усмешка. Он почесал красный замерзший нос и посмотрел на Ежа.
— Глупости, Павел, не делать. Это самое важное. Говорят, старик в последнее время плохой стал, после того случая, с покушением.
Чекист выделил последнее слово, давая понять, что он догадывается, что никакого покушения не было. Может что-то еще подозревал, однако Еж в голову не брал. Сработали чисто, хвостов не оставили. Это он сам лично проверил. Были бы доказательства, совсем по-другому разговаривали, а подозрения к делу не пришьешь.
— Люди все время что-то болтают. Завистников много.
— Но ты меня понял.
— Понял, конечно, Артур Сиреневич.
— Поворачивай, и так уже далеко зашли. Обратно пойдем. Ты примерно подозреваешь, к кому эта ниточка тянется?
— Да, больше чем уверен. Стрельцов…
— Мне фамилии ни к чему.
— В общем, есть один человечек, которого мы пытались достать.
— Но не смогли. Теперь он пытается достать вас.
— Получается, что так.
— Если что будет по моему ведомству проходить насчет старика, я сообщу. Тебе, — вновь выделил он последнее слово. Ежа обычно забавляла эта особенность собеседника. Обычно, но не сейчас, — ну а вообще, выход из ситуации есть.
— Есть? — удивился Паша.
— Есть. Но для этого надо пообщаться с твоим Стре… недругом. Так сказать, сесть за стол переговоров.
— Вряд ли он на это пойдет.
— Это уже от тебя зависит. Целиком и полностью. Знаешь, есть такая поговорка: «хочешь жить, умей вертеться». А так бы разобрался со всем и махнул из страны на пару лет. Можно и на больше.
— Артур Сиреневич, я правильно вас понял?
— Вот уж не знаю, правильно или нет, — усмехнулся чекист, — ты сам думай. Приди домой, возьми листочек, напиши плюсы и минусы, а потом подумай… Нет, все-таки ужас какой, а не погода. Говорят, русские мрачные все время, а как тут улыбаться. На фиг, возьму отгулы, улечу в Крым на недельку.
— Лучше на Мальдивы, там теплее и пляж лучше.
— Павел, ты как скажешь… Я же невыездной.
— А… — протянул Еж.
— Напрямую больше не звони, — снова резко поменял тему собеседник, — если будет что срочное, набери мою приемную. Запишись как Федоров Алексей Алексеевич с информацией о незаконной деятельности иностранной организации. Запомнил?
— Запомнил.
— Но это только если срочное. Так я сам тебя наберу, как только все уляжется. А лучше всего постарайся решить вопрос сам.
Они пожали руки, будто коллеги, которые должны встретиться завтра, и разошлись в разные стороны. Но Еж запомнил последний взгляд Артура Сиреневича, говоривший красноречивее любых слов. Теперь Паша был сам по себе, как и его нерешенная проблема.