Хотя как раз тараканы пострадали меньше всех.
Глава 12
– Иннокентий Пантелеевич отсутствует, поэтому сегодняшние три часа мы проведем с вами вместе, – сообщила по-английски дама маленького роста в красной блузке, такой яркой, что, глядя на нее, хотелось крепко зажмуриться. А уж после ее слов вообще пропало желание открывать глаза. Она появилась в аудитории, когда уже истекли пятнадцать минут вежливости, отведенные на ожидание преподавателя, и мы потянулись было к выходу, обуреваемые радостным ощущением близкой свободы. Она быстренько вернула нас на свои места и влезла за кафедру, из-за которой мы едва могли видеть ее нос.
– Вы меня, вероятно, не знаете, – продолжала вещать дама, умудряясь каким-то образом смотреть на нас сверху вниз. – Меня зовут Елизавета Ильинична Мамонтова. Я преподаю на старших курсах основной язык, страноведение и лексикологию. Существует вероятность, что мы с вами встретимся через два года и наше знакомство будет более тесным. А пока ограничимся только трехчасовым общением и данной краткой информацией обо мне.
Елизавета Ильинична могла не напрягаться. Ее знали все, хотя она и ничего не вела у первых двух курсов. Ее имя было грозой всех англоговорящих групп. Второй курс уже начал трястись крупной дрожью и молиться, чтобы на третьем курсе им в кураторы не определили госпожу Мамонтову. Более вредной, придирчивой и беспощадной особы на нашей кафедре не существовало. Естественно, себе-то она виделась требовательной, принципиальной и справедливой. У отличников, попавших к ней в руки, как правило, исчезали пятерки. Увеличивалось количество троек у хорошистов, а самые слабые студенты таскались за ней хвостами все каникулы и выклянчивали разрешение на пересдачу. Ходили слухи, что она принципиально не берет взяток и даже букетик цветов после успешно сданного экзамена расценивает как попытку манипулировать ею в дальнейшем. А уж если кто попадался на шпаргалке, лучшим выходом для него было вообще забрать документы, потому что его жизнь после такого скандала превращалась в ад. Еще она не любила слишком активных, энергичных и любознательных. Словом, предпочитала послушное и исполнительное болото.
– Иннокентий Пантелеевич поставил меня в известность относительно вашего третьего задания по роману Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». Вы готовили седьмую, восьмую и девятую главы…
– Нет, только восьмую и девятую! – неосторожно вылез Борька, непонятно каким чудом разобрав последнюю фразу с порядковыми числительными. – Седьмая глава была во втором задании. Мы ее уже разбирали.
– Просто нонсенс! – возмущенно произнесла Мамонтова после десятисекундной паузы, во время которой пыталась уничтожить нашего артиста испепеляющим взглядом. – Это неслыханно! Как ваша фамилия, молодой человек?
– Горохов, – пробормотал Борька.
Слово «name» он, оказывается, за этот семестр запомнил.
– За время вашего пребывания здесь, господин Горохов, никто не удосужился поставить вас в известность, что перебивать вашего преподавателя непозволительно? Тем более таким грубым образом! Тем более по-русски! Тем более сидя! Вы что, господин Горохов, считаете ниже своего достоинства подняться, когда разговариваете со стоящим перед вами преподавателем?