— Извините, не позволите ли вы мне воспользоваться вашей ванной комнатой? — вдруг спрашивает журналистка. — Долго добирались сюда, а еще обратно.

— Конечно, — разрешает Мартин Ломакс. — Вон там, в сарае для инвентаря. Видите, за фонтаном? Сомневаюсь, что там найдется бумага, так что пользуйтесь чем придется.

— О да, разумеется, — кивает журналистка. — А попроситься в дом будет не слишком нахально?

Мартин Ломакс снова качает головой:

— Сарай ближе.

В его дом заходят только те, кто связан с бизнесом. И никак иначе. Начинается все с туалета, а там и не знаешь, чем закончится. МИ-5 решили, что к нему можно запросто вломиться. Это мы еще посмотрим. У Мартина Ломакса много друзей. Саудовские принцы, одноглазый казах с одноглазым ротвейлером. И казах, и ротвейлер порвут любого в клочки и не задумаются. В его дом без приглашения не являются.

Мартин Ломакс снова оглядывает сад. Повезло ему жить среди такой красоты. Удивительный мир, если подумать. Но это пустое, пора заняться зенитно-ракетными комплексами. А может, к «Открытому саду» стоит что-нибудь испечь? Кексы?

Он слышит, как в старом туалете сливается вода, а вдалеке уже стрекочет подлетающий вертолет.

С белым шоколадом и малиной? Людям такие понравились бы, он точно знает.

— Вот вкратце и все. Не стоит драматизировать и глазеть на меня, разинув рот.

Закончив рассказ, Элизабет откидывается на спинку низкого стула. В течение минуты слышен только писк кардиомонитора.

— А алмазы? — спрашивает Ибрагим, приподнимаясь на больничной кровати.

— Да, — кивает Элизабет.

— Алмазы на двадцать миллионов? — подхватывает Рон, который ни разу не шелохнулся, пока говорила Элизабет, а теперь расхаживает от стены к стене. Джойс привезла ему из дома смену белья, и он послушно переоделся в туалете для людей с ограниченными возможностями, хотя и в старом вполне мог бы продержаться еще денек.

— Да, — закатывает глаза Элизабет. — Еще риторические вопросы есть?

Ибрагим, Джойс и Рон переглядываются.

— Он ваш бывший муж? — спрашивает Ибрагим.

— Да, муж, — отвечает Элизабет. — Не хочу никого обидеть, но это начинает надоедать. Есть вопросы, на которые я еще не ответила?

— И мы его увидим? — интересуется Рон. — Во плоти?

— Увы, да, — говорит Элизабет.

Рон с Ибрагимом ошарашенно качают головами. Элизабет оборачивается к Джойс:

— Джойс, ты одна молчишь. Тебя не интересуют алмазы и бывшие мужья? Мафия? Колумбийцы?

Джойс ерзает на стуле.

— Ну, я многое могла бы сказать по этому поводу, и мне тоже не терпится познакомиться с Дугласом. Готова поспорить, он красавчик. Ведь красавчик?

— Даже слишком, — отвечает Элизабет. — Если ты меня понимаешь.

— Очень даже понимаю, — соглашается Джойс. — Яснее некуда.

— Но не так красив, как Стефан, — добавляет Элизабет.

— Со Стефаном никто не сравнится, — соглашается Джойс. — Честно говоря, слушая вас, я все думала о ногтях Поппи — наконец-то все объяснилось.

— Да, я заметила, когда это до тебя дошло, — кивает Элизабет.

В палату входит сиделка, чтобы налить Ибрагиму воды в кувшин, и друзья замолкают, благодарно кивая ей. Она выходит.