«Он что, обедает?» – удивилась она.

– Делай это так же, как и прежде с веком, – снова перешел на шепот профессор, хотя только что говорил несколько громче. – Ухватись за складку кожи покрепче и подрывай лезвием жировую ткань.

– Подрывать?

– Извини. Я хотел сказать следующее: потяни кожу вверх, насколько это возможно, и отдели жировую ткань под ней горизонтальными срезами. Держи лезвие горизонтально и делай разрез по направлению к боковой части грудной клетки. Это похоже на разделку рыбы на филе.

– Пауль?

– Да?

– Сделай одолжение, оставь сравнения с продуктами питания и прочие кулинарные метафоры. Меня и так воротит.

Профессору пришлось извиняться во второй раз.

«Это не человек, а просто кукла, – внушала себе Линда. – Ты на уроке, и потом тебе надо будет нарисовать внутренности этой куклы».

Кожа отделялась под ножом, как кусок ковра от клеевой основы. Когда она очистила таким образом всю область нижней челюсти, то смогла заглянуть с нижней части подбородка прямо в рот мертвеца.

– У него во рту еще кусочек мяса, – ахнула она.

– Ты видишь «корень языка», как это принято у нас называть. Преступник не стал отрезать весь язык. Ты можешь обрубок просто…

– Отрезать, – завершила Линда начатую профессором фразу.

– Нет, не отрезать. Тебе надо корень языка вырезать. Воткни острие ножа прямо в центре нижней челюсти в рот по направлению вниз примерно на пять сантиметров непосредственно за нижними резцами. Затем тяни режущую кромку ножа на обратной стороне обоих ветвей нижней челюсти, непосредственно на кости, влево и вправо. При помощи зажима или пинцета схвати остатки языка и потяни их к себе. Потом сделай ножом один разрез слизистой оболочки глотки прямо по язычку. После этого вытащить оставшуюся часть языка тебе не составит труда.

С маской отвращения на лице и давясь от подступавшей тошноты, Линда шаг за шагом следовала инструкциям Херцфельда. В результате она вырезала кровавый комок ампутированной мышцы языка из глотки умершего и положила его на стол для органов. При этом вода в резервуаре приобрела бледно-розовую окраску, тогда как цвет лица молодой женщины стал меняться от пепельного до белого как мел.

Дальше дело пошло быстро. Херцфельд порекомендовал своей добровольной ассистентке продольно разрезать острием ножа гортань точно по центру, а затем, раздвинув хрящ, словно при приготовлении коктейля из креветок, вытащить желтую капсулу. Так Линда и сделала. При этом она была настолько взволнована, что даже не обратила внимания на очередное сравнение своих действий с разделкой продуктов питания.

От охватившего ее возбуждения и любопытства Линда не почувствовала и очередного приступа отвращения, когда адамово яблоко покойника с громким треском разделилось в ее руках на две половинки, открыв расположенный в глубине гортани округлый желтый предмет.

– Ты никогда не догадаешься, что я нашла у него в горле, – хотела она сказать Херцфельду, но так ничего и не произнесла.

Ей помешал какой-то звук, который сначала она приняла за взрыв. Линда в испуге обернулась и расширенными от ужаса глазами посмотрела на входную дверь. Когда же она поняла, кто явился причиной такого шума, чуть было не запустила секционным ножом в коменданта.