– Я же наказал вам оставаться в машине! – воскликнул Херцфельд и, обернувшись, обомлел.

Передняя пассажирская дверь «порше» оказалась приоткрытой, а внутреннее освещение салона ясно показывало, что сын сенатора по внутренним делам исчез.

– Ингольф! – окликнул практиканта профессор.

Однако никакого ответа не последовало. В животе у Херцфельда похолодело, и он застыл на поляне, глядя то на строительный вагончик, то на «порше». Несмотря на валивший дым из печной трубы первого и свет в салоне второго, оба они казались брошенными.

Пауль уже хотел было броситься к автомобилю, но потом передумал и опустился на колени, чтобы посмотреть под машину. Больше всего он боялся увидеть лежавшего на снегу Ингольфа, но его там не было.

– Ингольф! – вторично закричал Херцфельд.

И опять в ответ тишина!

«Что, к чертям собачьим, здесь происходит?» – подумал профессор и стал осторожно подкрадываться к «порше».

Он обогнул капот и зашел со стороны переднего пассажирского кресла, но вопреки его ожиданиям на него никто не напал. Однако и практиканта нигде видно не было.

– Ингольф! – вновь крикнул Херцфельд, но ответа снова не последовало.

Тогда под шум обдува салона автомобиля профессор приблизился к закрытой задней двери, но через тонированные стекла ничего разглядеть не смог. Он схватился за ручку двери, изо всех сил сжал пальцы и с громким криком открыл ее одним рывком. Однако внутри никого не оказалось. Никого, кого можно было бы напугать таким маневром. Не обнаружил Херцфельд и Ингольфа.

Салон «Порше Кайен Турбо-С» был пуст!

– Где же ты? – прошептал Пауль, озадаченно отвернувшись от машины и всматриваясь в темноту окружавшего его леса.

При свете, исходившем из салона, он неожиданно обнаружил в снегу глубокие следы. Они вели от автомобиля прямо к небольшой группе деревьев, стоявших на краю лесной чащи, где обращал на себя внимание развесистый дуб.

– Где вы? – снова закричал Херцфельд, идя по следу, оставленному практикантом.

«Что у Ингольфа на уме? Почему он молча исчез в лесу?» – думал профессор.

Чем ближе он подходил к деревьям, тем темнее становилось. В такой обстановке Пауль впервые в жизни пожалел о том, что патологоанатомам Федерального ведомства уголовной полиции не выдавали табельного оружия. Херцфельд проклинал себя за то, что не прислушался к своему внутреннему голосу, который с самого начала говорил ему, что с этим Ингольфом что-то не так, даже если он и был сыном сенатора по внутренним делам. Действительно, кто же повезет своего профессора через всю Германию только для того, чтобы сохранить за собой место прохождения практики?

«Неужели им двигала идея по развитию бизнеса? Глупость какая», – рассуждал Пауль.

Примерно в метре от дуба он в нерешительности остановился, не зная, что предпринять – идти ли дальше по следу Ингольфа или вернуться к машине.

«Что же теперь делать?»

Он еще раз посмотрел на машину, а потом вновь перевел взгляд на группу деревьев, за которой, как казалось, терялись следы. Профессор взглянул вниз и вдруг заметил это.

«Проклятье! – подумал он. – Мне следовало сразу обратить внимание!»