– Я почти не встречалась с Альбертом, когда он был в таком состоянии! – запальчиво возразила Элеонора и прикусила язык, понимая, что выдала себя.

– Ну хоть в этом вам повезло, – отозвался некромант. – А поскольку, как вы заметили, я и сам не отличаюсь хорошими манерами, забывайте побыстрее слова, которые у вас могут вырваться в гневе. Я не придаю им значения.

Пламя в камине взметнулось, но тут же почти погасло. Элеонора холодно взглянула на мужа.

– Да, милорд. Как вам будет угодно.

Присев в безупречном реверансе, она вышла.

– Так ты никогда не завоюешь ее расположение, Джон! – Альмерия появилась за спиной племянника, все еще задумчиво посматривающего на дверь. – Она скорее возненавидит тебя, чем полюбит.

– Возможно, – слишком спокойно отозвался тот. – Но чем скорее это произойдет, тем больших разочарований Элеонора избежит, живя со мной.

Бал приближался очень медленно и одновременно очень быстро. Обещанная лордом Уиллмортом модистка приехала в тот же день, сняла мерки, посокрушалась, что времени совсем мало, и пообещала прислать платье как можно быстрее.

Предоставленная самой себе, Элеонора гуляла по парку, общалась с Кьярой, которая все больше и больше привязывалась к новой хозяйке. Очень часто в конюшне она встречалась и с Реджи. При виде рыжеволосой красавицы парень бледнел и мялся. Элеонора понимала, что конюх, скорее всего, влюбился. Она даже намеревалась поговорить с Реджи, но по здравом размышлении отказалась от этой идеи. Разговор означал бы, что она придает значение поступкам слуги, которые леди Уиллморт просто не касаются.

Мужа она не видела.

Как говорили слуги, милорд очень рано уходил на службу и если возвращался, то уже глубокой ночью. Несколько раз Элеонора просыпалась оттого, что слышала, как хлопала входная дверь, но вставать, а уж тем более встречаться с некромантом девушке не хотелось.

Теперь Элеонора стояла в комнате, терпеливо ожидая, пока Мэри-Джейн тщательно расправит складки на бальном платье. Признаться, портниха постаралась на славу. Пышные юбки из тафты шоколадного цвета, по которой пробегали огненные искры, золотистый лиф, расшитый черными бархатными розами, и полупрозрачные рукава, оставлявшие плечи обнаженными, – платье было прекрасно. Правда, насколько Элеонора помнила, цвета Уиллмортов – белый, бирюзовый и золотой.

Волосы хозяйки Мэри-Джейн сколола затейливым узлом на затылке, выпустив несколько локонов так, чтобы они падали на плечи, подчеркивая белизну кожи. Горничная уже почти закончила, когда дверь распахнулась, и лорд Уиллморт вошел в спальню жены. Он был одет в парадный белый мундир с золотыми эполетами, через плечо перекинута орденская лента, темные волосы собраны в аккуратный хвост и скреплены черной лентой, концы которой были усыпаны бриллиантовой пылью. Перчатки некромант держал в руке.

– Миледи, – чопорно поклонился он.

– Милорд, – холодно кивнула Элеонора. Память о последней ссоре все еще была свежа.

– Полагаю, мне стоит сказать, что вы прекрасно выглядите?

– Здесь нет никого, кроме моей горничной, так что не стоит попусту сотрясать воздух!