В двухстах милях позади разрезал волну еще более сильный флот. Три тяжелых авианосца, «Йорктаун», «Интрепид», «Банкер Хилл» – все новые, типа «Эссекс» (если бы эти проклятые гунны у Нарвика не потопили бы «Лексингтон», было бы четыре). По девяносто самолетов на каждом – новые истребители «Хеллкет» и еще более мощные «Корсары», а также пикировщики «Донтлесс» и торпедоносцы «Авенджер», проверенные победой у Мидуэя. Рядом с авианосцами шли новейший линкор «Нью-Джерси», крейсера «Монпельер», «Санта-Фе», «Окленд», «Сент-Луис», в окружении двух десятков эсминцев, «флетчеров» и «бристолей». Этот флот должен был сыграть роль засадного полка, когда немцы навалятся на конвой, свяжут боем группу дальнего прикрытия – и вот тогда почти три сотни самолетов нанесут удар, после которого останется лишь преследовать и добить.

Конвой и обе эскадры шли не на восток, а на юг. Не из Нью-Йорка в Шотландию, а из портов Западной Англии в Португалию. Где немцы перешли в наступление, бросив в бой дивизии корпуса ужасного Роммеля, вывезенные из Ирака, и войска, подошедшие из Рейха. Горы не способствовали танковым прорывам, как ливийская пустыня, но удар был страшен, за три дня плацдарм сократился почти в полтора раза, и американское командование слало в эфир призывы о помощи – уже заканчивались боеприпасы. Но малые конвои и одиночные транспорта, пытающиеся проскочить, подвергались атакам люфтваффе и подводных лодок, потери были ужасны. Было ясно, что если не удастся доставить подкрепление и пополнение запасов, то плацдарм будет потерян – вместе с надеждой на будущую беспрепятственную высадку в Европе. Поскольку Нарвик показал, что при десанте на необорудованный берег, активно обороняемый противником, кровавые потери составят не меньше шестидесяти процентов, то сама мысль об этом вызывала страх в штабах. Значит, Португалию надо было удержать, во что бы то ни стало.

Моряки обеих эскадр знали, что навстречу им выйдет немецкий флот – и ждали этого, чтобы рассчитаться наконец с проклятым пиратом Тиле! Конечно, на Тихом океане мы тоже расстреливали плававших в воде японцев – но это ведь желтомордые макаки, а не люди белой расы, и вообще, как смел этот гунн оказаться удачливее нас? Про него говорят, что на море он, как Роммель на суше – но пушки есть пушки, и никакая хитрость не играет против большего числа и калибра стволов! Хотя строго говоря, по числу пушек перевес был скорее на стороне гуннов – по данным разведки, в эскадру Тиле, сейчас сосредоточенную в Гибралтаре, входили линкоры «Фридрих Великий» (бывший «Ришелье»), «Гнейзенау», «Шарнгорст», пришедшие из Тулона «Дюнкерк» и «Страстбург», и переданные в его подчинение по категорическому требованию самого Гитлера итальянские линкоры «Литорио» и «Венето». Итого на бумаге выходило семь линкоров против четырех, и это не считая крейсеров и эсминцев. Известно было, что из Тулона также пришли два или три тяжелых крейсера и три легких, очень удачного типа «Ла-Гаррисолльер», с дивизионом эсминцев. Итальянцы также привели с собой легкие силы – но мы-то помним, что еще Наполеон говорил, как легко воевать с коалицией! Если гунны под началом Тиле уже заставили себя уважать (даже «Ришелье», на котором была немецкая команда), то французы и итальянцы никогда не взаимодействовали ни с немцами, ни между собой – предполагалось, что как раз для отработки этого «берсерк» Тиле и собрал флот в Гибралтар. Кроме того, боеспособность итальянцев, едва сумевших всем флотом одолеть старый британский линкор «Рамилиез», вызывала усмешку у ветеранов битв у Гуадаканала… ну не совсем ветеранов, но там же были такие же американские парни, как мы, и мы славно врезали этим япошкам! А главное, Тихий океан показал: линкоры уходят в прошлое, и морями отныне будет владеть «Его Величество Король Авианосец», как сказал сам великий Хэллси. А по палубной авиации и сравнивать было смешно!