Геббельс вещал, что победа близка. Что виной всему неисчислимые монгольские орды – ведь как раз с этой зимы, когда был Сталинград, Монголия вошла в состав СССР. Что англичане наняли и вооружили пятнадцать миллионов этих азиатских дикарей вместо полностью уничтоженной Красной Армии, и хотя солдаты фюрера убивают их десятками тысяч, взамен проклятые британцы тотчас же выставляют других. Но когда-нибудь и туземцы закончатся – «и мы с честью выйдем из этого испытания, должного показать право арийской расы править миром».

Кто не был согласен, помня ту, прошлую войну – тот молчал, опасаясь попасть в Дахау, и не на срок, а «до исправления». В целом же население верило своему фюреру, по привычке боясь перемен – и существующий порядок казался лучше, чем то, что могло прийти вместо него. Помнившие ту войну не забыли и разорение, голод, безработицу первых лет после нее – казалось очевидным, что теперь расплата при проигрыше будет еще ужаснее.

Жизнь в целом была терпимой. Несмотря на мобилизацию экономики – «пушки вместо масла» – с лета этого года, в магазинах еще были товары, остатки прежней роскоши от ограбления всей Европы. Те, кто потеряли мужей, отцов, детей, могли бы иметь свое мнение – но что может быть достойнее честной воинской смерти за победу, после которой Рейх будет править миром тысячи лет? Слава героям!

В штабе бывшего кригсмарине (сейчас ваффенмарине СС) однако же царило уныние. Поскольку значительная часть служащих там офицеров были… ну, нет в немецком языке слова «шарашка». В самом начале после ареста опальный гросс-адмирал Дёниц содержался в подвале угрюмого дома на Принц-Альбрехтштрассе – однако быстро выяснилось, что чтобы управлять флотом, нужен не один адмирал, дающий советы номинальному главе ваффенмарине (рейхсфюреру), но и нормально работающий штаб с узлом связи. А так как после прошлогодних поражений кригсмарине гестапо очень активно искало заговорщиков, то в итоге и сам гросс-адмирал, и очень многие из штабных чинов исполняли свои обязанности, формально числясь под следствием и реально находясь под конвоем. И это положение, помимо известных неудобств, влекло еще и весьма печальные перспективы – неизбежное назначение в виновные при следующем разгроме вверенных сил.

– Мне очень жаль, гросс-адмирал. Но вы понимаете, у меня нет другого выхода?

– Я уже привык, рейхсфюрер. Находиться в ожидании, когда будет вот-вот оглашен приговор.

– У вас есть просьбы, пожелания?

– Только одна, рейхсфюрер. По возможности, не трогайте моих «мальчиков», которых я растил, учил и берег. Они не виноваты, что враг оказался сильнее.

– В чем не виноваты? В предательстве, переходе на сторону русских U-1506? Субмарины нового типа, должного стать надеждой Рейха в войне на море?

– Вина экипажа U-1506 не доказана.

– Гросс-адмирал, если я не моряк, то это не значит, что я ничего не смыслю в морском деле. Без помощи кого-то из экипажа, русские никак не могли бы увести лодку. Даже если в их команде были опытные подводники, они не знакомы с именно этим типом субмарин.

– Рейхсфюрер, я уже ничего не боюсь, потому позвольте мне сказать… Мы честные солдаты Германии, исправно исполняем свой долг. Но представьте, что вас и меня схватят русские. И не расстреляют, а потребуют служить им. Что тогда выбрать – умереть за свою страну и идею, или решить, что жизнь не кончается? Человек – это такое существо, что стремится обустроиться удобнее, где угодно.