- В прошлой жизни. Время было много, делать было нечего. Ты же веришь в переселение душ. - Она отдала дедушке трубку: - Благодарю. Классно тормозит сексуальный рефлекс, и вообще, атас... Почему-то мне все время, кажется, деда, что ты и мама, ну, разного поля ягоды. Да? Я правильно сказала? Она каждую минуту работает, ты каждую минуту Шопен.
Михаил Васильевич, толком не уразумев, что от него требуется, с виноватым видом оглядел гостиную, нашпигованную плодами демонического труда своей дочери:
- Кристина, - в конце концов, доложил он, - я не дал твоей маме ничего из того, что здесь есть. Она все это дала нам.
- А пианино? - Кристина тоже не могла понять, в какую степь понесло деда. - Камин? Ты ведь делаешь огонь, делаешь музыку?
Старик отрицательно покачал головой, и они продолжали говорить на разных языках.
- Я до сих пор не знаю, откуда пришли эти... вещи. Я всю жизнь был советским инженером. У меня был оклад сто тридцать рублей и три ребенка. Ну вот. Впятером мы ютились в однокомнатной квартирке у Сосновки. Когда умерла твоя бабушка, а она умерла совсем молодой, и тоже была простым инженером, я работал на двух работах, чтобы поставить на ноги твою маму и двух мальчишек. Дети выросли. Я снова стал работать на одной работе. Интересно? - Дед улыбнулся. - Шопен?
- Дядя Миша! - возразил Александр Николаевич, нервозно прохаживаясь вдоль стола. - Вы себя недооцениваете, эй богу...
- Не затыкай ему рот!! - заорала Кристина.
Папа отскочил как ошпаренный, Михаил Васильевич замер с трубкой в зубах.
-... Простите меня. - Кристина опустила глаза. – Ну!! Я умоляю, простите!
- Ладно, - неуверенно кивнул отец. - Что дальше?
- Что дальше, деда? - спросила Кристина, не поднимая глаз. - Ты сказал, мама и двое мальчишек.
- ... Двое мальчишек, - зашевелился Михаил Васильевич.
- Выросли как мама?
- Еще бы... - Бедный дедушка пытался вспомнить, о чем шла речь. - Выросли, конечно.
- Где они теперь?
- Мишка работает с Ирой, Костя во Франции.
- Франция? Бодлер? Ему плохо?
- Котьке? Чего плохо-то? Во Франции любому сытно.
- Да, я читала: Франция, Третиньян, Париж... Там классно.
- Париж... - молитвенно простонал Вова. - Как ты там, любовь моя?
- Если б у меня был сын... - объявила Кристина. - Я бы все отдала, чтобы ему было хорошо. А если плохой сын, - чтобы ему было плохо.
Воцарилось молчание.
- Наверно, я сказала что-то глупое?
- Правильно, Крис, - подала голос Ольга. - Я бы тоже так сделала.
Тут как подарок неба объявился Гарик:
- А что бы ты сделала со мной? - спросил он с порога.
- Вот и он! - облегченно вздохнул Вова.
- Я б дала тебе медаль, - ответила Ольга. - Если б она у меня была.
- Ну-с… - Схватив ложку, Александр Николаевич направился к рыбному салату. – Посмотрим, что у нас получилось…
- А что ничего не едите? - Гарик сходу схватил куриную ножку. - Все такие запаренные!
- Тебя ждем, - сказала Ольга.
- Гарик, положи на место, - попросила Кристина. - Я сказала, положи на место!! Или я сейчас зашибу тебя костылем!
Мальчишка недоуменно остановился. Холодная куриная ножка вернулась на блюдо. Александр Николаевич так и не дотронулся до салата. Все смотрели на Кристину и справедливо ждали объяснений.