Понимая, что здесь больше некому удовлетворить философский аппетит Кристины, Вове пришлось ответить:
- Дух - это тот, кого никто не видит, но кого все чувствуют. - Он с извинением посмотрел на Ольгу, сентенция явно превышала бытовой минимум, уместный за семейной трапезой.
- Как легенда? - спросила Кристина, которую с ума сводило все неуместное и превышающее бытовой минимум.
- Нет, дух - это другое, - ответил Вова. – Легенды есть добрые и злые, но не бывает духа добра и духа зла, - дух либо есть, либо его нет, по сравнению с ним добро и зло ничего не стоят. Добро и зло - это для нас с тобой. Иногда то, что тебе - добро, мне кажется злом. Поняла?
- Не-а.
- Допустим, мы собрались культурно поесть, да? Но вот уже час сидим и смотрим на остывающую курицу, - для нас это зло, дебилизм; для тебя - добро, прикол, хихи-хаха. А на самом деле, нет ни добра, ни зла. Во всем виноват дух, который здесь летает: в тебе, во мне или, вон, в Ольге.
- А как же Андерсен? Русалка стала духом добра?
- Не будет же Андерсен объяснять пятилетним детям, что природа духа непостижима, что он выше добра и зла, все такое…
- Где он сейчас?
- Кто, Андерсен? Умер двести лет назад.
- Жалко.
- Зато стал легендой: никто его не видит, но все знают.
- А Роальд Мандельштам превратился?
- Ну, тоже немного. Не так, как Андерсен, конечно, поменьше.
- Он что, тоже умер?
- Полвека назад. Шекспир - триста лет назад. Пушкин - двести.
- Бедные ребята, - вздохнула Кристина.
- Не говори. Я уже чувствую себя на кладбище. А можно... можно буквально чайную ложечку салата? – взмолился бывший принц. - Я весь день ничего не ел.
- Нельзя, - отрезала Кристина. - Слушай, а сейчас таких вообще не осталось?
- Каких? Легендарных людей? - Вова безнадежно облизнулся. - Да сейчас их как собак не резанных.
- Где они?
- Ты телевизор хоть раз включала?
- Неа.
- Они все там.
- В телевизоре?
- Ага. Легенда под легендой.
- Ты врешь, - поняла Кристина.
Уловив, что обстановка, начала разряжаться, Александр Николаевич органично засмеялся, Ольга присоединилась.
- Может, хватит горевать? - предложил отец. - Может, что-нибудь съедим? Не зря же мы старались.
- Сокровище мое, мы ждем Гарика, - громко напомнила Кристина. - Кто еще не въехал?
- Хорошо-хорошо, - отступил отец. - Помрем с голоду за полным столом. Будем как Андерсен! Все о нас завтра узнают, но никто нас больше не увидит, хе-хе...
Михаил Васильевич неторопливо вытряхнул из трубки пепел, разложил на столе табачок и стал со вкусом набивать новую порцию. Кристина, не моргая, следила за сморщенными пальцами деда, после фортепьянных опусов они приводили ее в восторг.
Наконец, чаша была переполнена, горлышко трубки оказалось во рту Михаила Васильевича, вспыхнула спичка, и по комнате разлился аромат датского табака.
- Шопен? - Кристина улыбнулась умелой руке деда и жестом, которому нельзя отказать, выпросила трубку.
Затянувшись, она с кайфом подержала дым в легких, после чего, демонстрируя великое блаженство, закрыла глаза и выпустила струйку дыма в направлении папы.
- Кристюша, когда ты успела научиться курить? – недовольно крякнул отец.