«Меня даже не предупредили», – подумал Генрих.

– Все подготовлено к взрыву?

– Помощник коменданта по вашему распоряжению лично наблюдает за всем.

Звонок от Кубиса прервал разговор. Побаиваясь вылазки бунтовщиков, значительно усиливших огонь, Кубис требовал помощи.

– Снять с плотины взвод чернорубашечников и послать этому паникёру! – приказал генерал.

Генрих передал распоряжение.

– Плотину взрываем в двадцать часов тридцать минут. За десять минут до этого скала и замок должны преградить путь воде. Слышите, Лемке, вы за это отвечаете! Охрану плотины до взрыва ты возьмёшь на себя, Генрих! А вы, Штенгель, примете от Кубиса командование подразделениями, окружившими завод. Ваше задание не допустить, чтобы с завода спасся хоть один человек. Тех, кто выплывет на поверхность, надо расстреливать. Возьмите с собой достаточное количество ракет. Вечером надо обеспечить максимальную видимость. Всё понятно? Вопросы будут?

Присутствующие молчали, ошеломлённые планом Бертгольда.

– Сколько человек работало на заводе? – спросил генерал Штенгеля.

– Две тысячи триста восемьдесят пленных и сто сорок два немецких служащих – инженеры и надсмотрщики.

– Где сейчас служащие?

– Почти все остались на заводе. Их заперли в складе готовой продукции в самом начале бунта. Как с ними быть?

– В темноте вы не разберётесь, где свой, где чужой, расстреливайте всех!

Бертгольд снова налил рюмку.

– Если всё понятно – идите готовьтесь.

– Герр генерал, разрешите обратиться? – Штенгель хрипел, как простуженный.

– Есть какие-нибудь замечания?

– Замок принадлежит графине Рамони, моей невесте, и…

– Знаю, но я не могу из-за этого срывать такую важную операцию.

– В замке собраны драгоценные коллекции. Это приданое… Я прошу…

– Лес рубят – щепки летят, майор! Сейчас надо думать не о невесте! Берите пример с меня! В замке мой друг, старый граф Рамони. А я даже не предупреждаю его. Идите!

Деревянной походкой Штенгель направился к двери. Его мечта о богатстве, с которой он не расставался всю войну, ради которой был готов на всё, развеялась, как дым, и именно тогда, когда он был ближе всего к её осуществлению.

– А теперь, Генрих, давай отдохнём, ведь сегодня ночью спать не придётся, – предложил Бертгольд, сладко потягиваясь.

– Когда мы с вами выедем? – спросил Генрих.

– Немедленно после взрыва! Немедленно! Пусть Лемке и Штенгель заканчивают остальное! Наше дело будет сделано, и мы с тобой через какой нибудь час домчимся до швейцарской границы. Мой «хорх» умеет развивать скорость… А там отдых, спокойная жизнь! Хорошо всё-таки, что мы с тобой остались живы. Давай выпьем за наше будущее!

Генрих налил рюмку и заметил, что руки у него дрожат. Не ускользнуло это и от Бертгольда.

– У тебя дрожат руки?

– Если б война продлилась ещё год – два, я был бы спокоен, как и до сих пор, но сейчас, когда осталось ждать несколько часов…

Бертгольд рассмеялся.

– Должен признаться, что точно то же происходит и со мной. Только я умею лучше собой владеть…

Вдруг распахнулась дверь и в комнату вбежала Мария-Луиза.

– Синьор генерал! Прошу вас! Умоляю! Не делайте этого! Это всё, что у меня есть! Мария-Луиза в исступлении упала на колени перед Бертгольдом. На пороге появился, словно в воду опущенный, Штенгель.