– Он изобрёл…

– Не надо! Не надо! Я не хочу знать секретов, которые мне не положено знать!.. Но я уверен: если его особой так интересуются и так его охраняют, то деятельность Альфредо Лерро имеет отношение к тому новому оружию, о котором так много пишут…

– Вы угадали!

– Послушайте, Пауль! Не ставьте меня в глупое положение. Я предпочитаю держаться подальше от государственных тайн и поэтому не слышал, что вы сказали. Забыл об этом! Я выскажу лишь логические предположения…

– Простите! Молчу как рыба.

– Что сделали бы вы как руководитель гестапо, если бы знали, что Германия проиграла войну, а в руки её врагов, в руки победителей, попадут все достижения немецкой военной технической мысли?

– Я?.. Я бы уничтожил всё наиболее ценное… ну, и вообще позаботился, чтобы ничто не попало в руки врагов.

– Абсолютно логично! Так поступил бы каждый разумный работник гестапо. А что бы вы сделали с автором важнейшего изобретения? В области военной техники? Ведь сегодня этот автор служит фюреру, а завтра может соблазниться долларами или фунтами стерлингов, даже русскими рублями! Что бы вы сделали с изобретателем как руководитель гестапо?

Пауль Кубис медленно, не отрывая взгляда от лица собеседника, всем корпусом подался вперёд.

– Вы уверены, что…

– Предположение ещё не есть полная уверенность… Мы с вами даём друг другу урок логического мышления. И только. Впрочем, к чёрту этот разговор, он, я вижу, взволновал вас. Давайте о чём-нибудь другом!

– О нет, нет! Это именно тот разговор, который раз уж начали, продолжайте до конца. Что же мне, по-вашему, делать?

– В таких случаях трудно советовать. Каждый ведёт себя по-своему, Пауль.

– Но что бы вы сделали на моём месте?

– Я бы… Дайте подумать! – Генрих несколько раз прошёлся по комнате. – Я приготовился бы к самому худшему.

– А именно?

– Гениальное изобретение Альфредо Лерро не должно погибнуть для науки! И вы отвечаете за это перед будущими поколениями. Даже если погибнет или умрёт от болезни сам Лерро, вы обязаны сохранить его изобретение.

– Но я разбираюсь в технике не больше, чем в филателии, пропади она пропадом!

– Что вы ничего не понимаете в технике – я знаю… Но это не так уж страшно. Ведь ваш тесть не держит свои изобретения в голове. Есть формулы, есть чертежи…

– Он их никому не доверяет…

– И совершенно правильно поступает! Но ведь с них, тайно от него, можно сделать фотокопии. Во имя будущего!.. Ну, а если, скажем, произойдёт так, что завод не успеют уничтожить, чертежи тоже… и они попадут в руки какой-либо державы. И вы тогда, в компенсацию за заботы о судьбе важного изобретения, сможете продать эти фотокопии другой державе. А это ведь не шутка. И тогда вас вряд ли будут волновать цены на шерсть и мясо! Это такая мелочь по сравнению с тем, что вы получите! Да и вашу службу в гестапо вам простят – просто закроют на это глаза.

Генрих умолк и налил из графина воды в стакан, отпивая её маленькими глоточками, он из-под руки поглядывал на Кубиса. Тот сидел задумчивый, сосредоточенный.

Кто мог догадаться, какие мысли сейчас сновали в голове Пауля Кубиса? Ведь он так много раз уже перерождался. Недоучившийся падре, он стал разведчиком, чтобы впоследствии потерять всякий интерес и к этой профессии. Потом им овладела мечта о спокойной жизни если не бюргера, так рантье. Может быть, его душа перерождалась сейчас в четвёртый раз.