Барни промокнул ей лоб полотенцем и постарался ее успокоить. Сейчас Карен боялась больше, чем когда-либо, потому что думала о смерти – своей и ребенка. А Барни уверял, что она не умрет.

– Теперь-то ты хочешь ребенка? – хрипло прошептала она.

– Да, – сказал он, не зная точно, правда это или нет.

– И ты полюбишь его, каким бы он ни был? Даже если с ним будет что-то не так?

– Да. Я полюблю его и буду заботиться о вас обоих. Я буду лечиться. Я поправлюсь. И у нас все наладится.

Снова схватки – Карен схватила его за руку с такой силой, что едва не сломала ему кость. Она дернулась всем телом вперед, скрючившись, точно рыба на крючке, а затем откинулась на спину, точно отступающая волна. И потянулась к нему, как бы прося, чтобы он смочил ей губы влажной тряпкой.

В палату вошли доктор Лерой и перепуганная медсестра. Она задернула полог – и Барни остался ждать у дверей, откуда ему было видно лишь движение теней за пологом. Через несколько секунд двое стажеров подкатили носилки-каталку. Они помогли Карен перелечь на них с кровати для рожениц и покатили ее мимо Барни. Простыня прикрывала ее по шею, и Барни подумал: если она умрет, ее накроют с головой, когда привезут обратно, и она будет такой же плоской и стройной, как прежде.

Барни прождал часа два в «комнате для отцов», стараясь не думать ни о прошлом, ни о будущем, стараясь сосредоточиться на ожидании, стараясь представить себе, каково ей там, в родовой палате. Он даже представил ее мертвой – но тотчас вычеркнул этот образ из головы.

Наконец к нему вышел доктор Лерой в своем неизменном бледно-зеленом халате и шапочке и тяжело опустился в кресло.

– Она будет жить, – проговорил он. – А вот ребенок мертв. – Помолчав немного, он прикурил сигарету и в раздумье затянулся. – Может, оно и к лучшему. Сформировался он не полностью – с мутациями. И умер, по-видимому, на днях.

– Но ведь еще недавно она чувствовала, как он шевелится.

– Ей только казалось. Он умер некоторое время назад, да и в любом случае вряд ли смог бы выжить. Через несколько минут ее вывезут из родильной палаты. Она будет глубоко спать. Я дал ей успокоительного. Она и так натерпелась.

Барни ждал в коридоре, когда ее подвезли к нему на каталке и оставили рядом.

– Как ты? – спросил он.

– Прекрасно. Доктор Лерой уже сказал тебе про ребенка?

Он кивнул, нагнулся и поцеловал ее в щеку.

Она закрыла глаза и через мгновение, как ему показалось, уснула, но потом снова размежевала веки.

– Я люблю тебя, Барни.

– И я тебя.

– Что же теперь с нами будет?

– Все образуется, и мы начнем новую жизнь.

– Мне хотелось ребенка.

Барни на миг задумался.

– Даже если не удастся усыновить кого-нибудь обычным путем, мы можем стать приемными родителями. Возьмем себе детей и будем заботиться о них, как о своих собственных. Они будут нам неродными, ну и пусть. Мы возьмем кого-нибудь из отказников – такого, который больше никому не нужен.

– Нам не дадут, Барни. Здесь – точно.

– Мы уедем отсюда и возьмем другие имена. Я хочу, чтобы меня звали, как раньше. Я уже думал об этом. Как тебе понравится – миссис Бронислав Шутарек?