Женщину все-таки пробрала волна страха, и она задрожала. Потому что услужливая фантазия живо нарисовала картинки предстоящего кровопролития. Поэтому она только и смогла из себя выдавить с огромным трудом:

– Меня можешь убить, но детей не трогай! Они ни в чем не виноваты…

После чего она покачнулась и стала терять сознание: нервная система не выдержала. Руки разжались, выпуская ладошки детей, и женщина обессиленно оперлась спиной на стенку. Почти упала, но муж все-таки успел подхватить ее, присаживаясь на табуретку возле инструментального стола и придерживая жену на коленях:

– Ты чего?.. Тебе плохо?.. Вызвать срочно врача?..

Это прозвучало настолько сочувственно, насколько и нереально, что Светлана пришла в себя не хуже чем от стакана холодной воды, выплеснутой в лицо. И расширившимися до предела глазами принялась осматривать лицо склонившегося над ней мужчины.

Но если сын отошел в сторону, хмуро глядя на неожиданную сценку, то дочь не просто взобралась на соседний табурет, но еще и на шею отцу бросилась со слезными причитаниями:

– Папа, папочка! Ты только не ругай маму и не бей ее! Она хорошая!

– Хм… Так никто и не сомневается, что она хорошая, – каким-то странным тоном пробормотал мужчина, уже второй рукой поддерживая чуть не упавшую дочурку. – Только ей надо, наверное, немножко полежать, отдохнуть… Давайте, детки, вы идите следом, а я отнесу мамочку на кровать. Договорились?

Дети с разной степенью доверия на лице кивнули, а Михаил уже подхватил жену на руки и понес к спальне. Правда, по пути он несколько странно замедлялся, осматривался и раздумывал. Словно давно тут не был или не узнавал привычную обстановку. Но в спальню зашел уверенно, как и положил супругу прямо на покрывало. Потом чуточку отстранился, шумно выдохнул и неожиданно признался:

– Господи, Светуля, какая же ты красавица! – но тут же спохватился, совсем не к месту засмущался и стал расспрашивать: – Как ты себя чувствуешь? Может, надо какое лекарство? Или воды? Или все-таки вызовем врача?

Она на эти вопросы только часто помотала головой. А когда слова стали повторяться, неожиданно каким-то жалобным голосом спросила:

– Миша, что с тобой? Ты словно… другой стал.

Взгляд мужа стал каким-то отстраненным, словно в себя ушедшим, и только через минуту последовал ответ:

– Наверное, ты права… Я изменился… Надоели эти пьянки, это ворье вокруг и эти мерзкие рожи… И я подумал, что у меня есть ты, наши детки… И меня словно молнией ударило! Да так ударило, что забываться стал… Часть каких-то событий совершенно не могу вспомнить… К примеру, кто на меня столько гадостного одеколона вылил?

– Ты сам и вылил! – поразилась Светлана. И рискнула: – Шел к какому-то Санычу на день рождения.

– А-а-а, вроде припоминаю. Та еще гнида этот Саныч… Хотя, может, и его какая молния исправит, а?

– Ты о чем?

– Неважно. Главное, что наша с тобой жизнь становится совершенно иной. Ты меня простишь за прежние грехи?

– А ты их помнишь?

– Кое-что… к сожалению…

– А чьи дети, не забыл? – спросила, и сердце замерло в груди.

– Да что за маразм! Конечно, мои! – Михаил стоял на коленях перед кроватью, и складывалось впечатление, что он опасается или стесняется обнять собственную жену. То же самое подметила и малышня, нарезающая круги вокруг родителей: