— И вовсе не странные,— возразила Анни.— Что лю­бить, что коров доить: самое главное — знать, как к делу подступиться. Мой тебе совет — не оставляй Лорну на­долго одну. И какой же ты был дурень, что не открылся мне раньше! Странно, что Лорна еще не махнула рукой на такого недотепу. Ладно, отправляйся, братец, в гости­ную, а я приготовлю для тебя оленье мясо. Кстати, Джон, как раз нынешним вечером Салли задумала дать тебе решительный бой. Полюбуйся, какой на ней шейный пла­ток: я бы постыдилась нацепить на себя такую тряпку! И еще — ты обещал, что пальцем не тронешь бедного То­ма, ты помнишь об этом?

— Да не трону, не трону, если об этом так просит моя дорогая сестричка!

Анни чуть подтолкнула меня, потому что я постеснялся войти в гостиную после всего, что узнал насчет Салли. Но я все же переступил порог и даже решил, что поуха­живаю за Салли — немного, самую малость, — чтобы хоть сколько-нибудь попрактиковаться в учтивом обращении с женским полом. Однако, когда я увидел, как нарядно разодеты молодые леди, как церемонно они присели пере­до мной, когда я услышал, как они пересказывают пос­ледние придворные сплетни, как обсуждают последние наряды герцогини такой-то и профиль графини такой-то — и все это вместо того, чтобы толковать о масле, сливках и яйцах, в которых они, безусловно, знали толк,— я понял, что кроме соседей, к нам пожаловал в гости кто-то со сто­роны.

Так и есть: на диване у окна дремал не кто иной, как дядюшка Бен, а рядом с ним, зорко поглядывая по сто­ронам, тихо сидела маленькая девочка. Матушка подвела меня к дядюшке, и тот, не вставая, подал мне руку, про­бормотав что-то насчет того, что я здорово подрос с той поры, как мы виделись в последний раз.

— Как ваше здоровье, дядюшка? — осведомился я.

— Нормально, племянничек,— ответил дядюшка Бен,— хотя вы, фермеры, устроили здесь форменный тарарам.

— Извините, если потревожили вас, сэр,— вежливо сказал я, — но я понятия не имел, что вы пожаловали к нам. Кроме того, как вы знаете, у нас сейчас убирают урожай.

— Да, да, убирают,— язвительно заметил дядюшка,— А еще больше бездельничают и предаются пьянству. А вот это — моя внучка и наследница,— здесь дядюшка вырази­тельно посмотрел на матушку,— моя наследница, малень­кая Рут Хакабак.

— Весьма рад видеть тебя, Рут, — сказал я девочке, подавая ей руку, в которую она так и не решилась вло­жить свою крохотную ладошку.— Рад приветствовать те­бя в Плаверз-Барроуз, моя добрая кузина Рут.

Кузина Рут встала, сделала реверанс и со страхом — так, во всяком случае, мне показалось — взглянула на ме­ня большими карими глазами.

— Пойдем на кухню, малышка, я подброшу тебя до самого потолка,— предложил я ей, чтобы хоть как-то ободрить ее. — Я проделываю такие штуки со всеми ма­ленькими девочками, и тогда им отлично видно, какие у нас замечательные колбасы и окорока подвешены к бал­кам.

Тут дядюшка Бен покатился со смеху, а Рут густо покраснела и отвернулась.

— Да знаешь ли ты, сколько ей лет, олух ты эта­кий? — внезапно перестав смеяться, с раздражением спро­сил дядюшка. — В июле ей исполнилось семнадцать.