— Предлагаешь уступить им?
— Их больше.
— А мы — в крепости.
— Их сильно больше. А крепость… она…
— Ты разве не понимаешь, что он просто пытается нас выманить из укрытия? Как только выйдем — так и нападут. Им свидетели, знающие их в лицо не нужны. Это же обычные крестьяне, которые лихим делом подрабатывают. Так я говорю? — спросил Андрей у Петра Рябого.
— Так.
— А значит — всех мужей и детей под нож. Баб же, кого убьют, а кого и в рабство продадут. Или ты не заметил, что этот болтун — не селянин?
— Заметил…
— Он их сюда привел. И раз так одет, значит деньги имеет. Откуда? Может делом худым промышляет? Слышал же небось, что иной раз девицы пропадают красные да купцы гибнут. Разбойники не могут существовать сами по себе. Им то, что они украли, куда-то девать нужно. Разве тебе то не ведомо? Понятно было бы, если бедолаги решили с голоду еду отнять у соседей. Так они на нас и не пошли. А эти ребята явно под чьей-то рукой ходят.
Все задумались. Молча. Так где-то с минуту и промолчали, размышляя, пока Марфа не воскликнула:
— А я вот того знаю!
— Которого?
— Вон того! Третьего справа. Видишь. У него еще борода торчком.
— И кто он?
— На меня же три татя напало. Вот он тогда сбежал. В речку прыгнул и перебравшись на ту сторону, деру дал. Он предлагал меня по кругу пустить, а потом ножом по горлу.
— Слышите? — спросил он у обитателей поместья.
— Слышим, — ответили те нестройным хором.
— Вы думаете, что этот тать лгал?
Никто не ответил.
Андрей же, чуть подождал и, видя, что с настроем у его подчиненных вроде бы все правильно, вернулся к переговорам. Там ведь тот удалец, отбежав подальше, продолжал что-то кричать.
— Тихо! — рявкнул в рупор Андрей, вынуждая того замолчать и оглядеться. Он как-то не ожидал, что на такой дистанции голос будет так громко звучать. — Проваливайте!
Никто никуда проваливать, разумеется не собирался. И переговоры плавно перешли к перепалке.
— Чего они тянут?
— Ждут чего-то. — ответил Петр Рябой. — Видел же, к лесу десяток побежал. Думаешь, по нужде отлучились?
— Может пока их всего десяток ударить верхом?
— Шутишь?
— А что? Я, ты да Устинка с Егоркой. Можно еще Илью посадить.
— Корову на плетень лучше посади, — фыркнул Петр. — Или, думаешь, они верхом бой вести умеют?
— Да зачем им уметь? Так, испугать, чтобы драпанули. А в бегстве их и мы с тобой порубим.
— А если они ждут этого?
— Тот десяток — в лесу?
— А ты уверен, что других нет? Вон там, например, — указал Петр на небольшой перелесок. — Если за ним трое или четверо добрых поместных всадников, то мы можем не уйти.
— Ловушка?
— Ты же сам их вон сколько ставишь, ловушек этих. Неужто не подумал? Или ты серьезно полагаешь, что эти крестьяне пойдут на приступ?
— Всякое бывает. Мы же не знаем, что им посулили…
Андрей замолчал, задумчиво уставившись на этих горе-осаждающих. И смех, и грех. Да, их было много. Но у него имелись и люди, и мерины для того, чтобы выехать и всю эту шушеру разогнать. Хуже того, он был уверен, что все эти крестьяне при виде ТАКОГО количества всадников сами разбегутся в разные стороны. Но тогда почему они так дерзко себя вели? Ведь те трое, что напали на Марфу, наверняка наблюдали за крепостью какое-то время и видели лошадей на выпасе рядом.