Но мне некуда пойти, чтобы принять душ, и от этой мысли желудок тут же сжимается. Я больше никогда и ничего не возьму у Пайка Лоусона. К тому же злость на Коула еще не остыла. Он написал мне, чтобы убедиться, что у меня все в порядке, и еще раз извиниться, что не приехал за мной, но я не ответила.
Помахав на прощание Шел и другим девушкам, выхожу из бара в освежающую вечернюю прохладу. Солнце уже село, но еще достаточно светло, так что я надеваю рюкзак и, повернув налево, шагаю по тротуару.
Мне нужно собственное жилье, дом, где я не буду ни на кого оглядываться и никогда не почувствую себя нежеланной. Где буду ощущать себя в безопасности.
Значит, мне нужны деньги.
Ноги сами несут меня по Корнелл-стрит к Ламберт. Небо темнеет, а в кронах деревьев мелькают светлячки. Машин не очень много, но чем дальше к окраине города, тем больше их становится. Бреду мимо домов, нескольких магазинчиков и заправочных станций, но, так как тут меньше фонарей, стараюсь не сходить с тротуара, который освещают лампы на крылечках.
Примерно через час вижу впереди яркие огни и большую заполненную парковку. Я бывала здесь и раньше, но мне все равно не нравится, что на мне вчерашняя одежда, а волосы пропахли сигаретами.
Оглядываю парковку и замечаю «мустанг» Кэм рядом со зданием. Каждую ночь один из вышибал провожает всех девушек к машинам на случай, если какой-нибудь сумасшедший фанат решит напасть на них из-за угла.
Стоит войти в клуб, как оказываюсь в темном помещении, пол которого вибрирует от грохочущей музыки. Здесь тепло, а еще пахнет сухим льдом и духами. В отличие от бара «Земляне» здесь запрещено курить, а вместо старого, покрытого грязью деревянного пола под кроссовками скрипит блестящая черная плитка.
– Привет, персик! – окликает меня женский голос. – Что ты тут делаешь?
Я поворачиваюсь и вижу в окошке маленькой кассы Малену.
Она никогда не возьмет с меня деньги за билет. Да и я пришла сюда не поглазеть на девушек.
– Кэм здесь? – спрашиваю я.
– Она только что закончила выступление, – отвечает Малена. – Поищи в зале.
– Спасибо.
Улыбнувшись Малене, прохожу внутрь, чувствуя, как в животе все переворачивается: никогда не бывала здесь без крайней необходимости. У многих танцовщиц сестры или подруги частенько зависают с ними в гримерных, но мне там не по себе. Я не раз видела сестру голой и не считаю это чем-то ужасным, но мне не нравится, что другие смотрят на нее обнаженную. Одноклассники, отцы ее школьных друзей, бывшие, женщины, устраивающие здесь девичники целыми компаниями, чтобы попробовать «что-то новенькое». Но стоит им только выйти отсюда, как они начинают поливать танцовщиц дерьмом при всех, кто готов это слушать. Если бы, выйдя на сцену, я увидела в зале водителя школьного автобуса или еще кого-то знакомого, меня бы точно парализовало. Не знаю, как Кэм справляется с этим.
Зал клуба освещают стробоскопы, вращающиеся во все стороны, а лампы подсвечивают вытянутую сцену, вокруг которой расставлены столы. Помещение небольшое, но здесь есть еще два возвышения с шестами и собственным освещением, где танцовщицы могут устроить отдельное шоу подальше от основного действа.