— Там что, политические заключенные были? Борцы против апартеида, так сказать?
— Никаких политических: убийцы, насильники, ворье всякое, бандиты... Откуда у них это сочувствие — не знаю! Кстати, через надзирателей они мне даже передали подарок — машинку для свертывания сигарет. В тюрьме я провел ровно два года...
— Что же произошло потом?
— В конце мая 1982 года ко мне вдруг приходит начальник тюрьмы и заявляет: «Ну-ка, примерь костюм, подойдет тебе или нет, — и подает совершенно не мой костюм. — Поедешь на аэродром, тебя обменяют». Костюм не подошел — купили и принесли новый. Кстати, хороший костюм был, я потом подарил его сыну. Принесли новую рубашку, галстук — только ботинки мои были. А старые мои вещи мне не подходили: когда меня арестовали, я весил 85 килограммов, а когда выпускали — 57...
Деньги, кстати, тоже не отдали, а у меня было около 8 тысяч марок, да еще и доллары. Наши из отдела безопасности рассказали, что на вопрос, почему деньги не отдали, юаровцы ответили, что у них «нет обыкновения отдавать вещи арестованных их родственникам».
— С чем же вы вышли из тюрьмы?
— Мне сказали, чтобы ничего я с собой не брал — только какой-то целлофановый пакетик мог унести... Я взял машинку, которую мне заключенные подарили, потом почему-то кусок зеленого мыла, страшно вонявшего карболкой, и брезентовый пояс от тюремных штанов — зачем, тоже не знаю! Свернул и положил туда. Вот и все, что у меня было...
Меня повезли в контрразведку. Там генерал-майор Бродерик сказал: «Слушай, Алексей! Мы тебя сейчас передаем службе разведки ЮАР, они тебя повезут в Германию, где тебя обменяют. Не знаю, что они тебе будут говорить, что будут делать, но учти, если ты скажешь, что знаешь об обмене, то пеняй на себя — тебя никогда не обменяют. И я тебе ничего не говорил!»
Почему-то разведка у них там была гораздо пакостнее, чем контрразведка...
— Странно, разведка ведь всегда считается элитой...
— Полковник Глой снял с меня наручники, и меня передали сотрудникам разведки ЮАР. Там было двое: Мартин Баннерт, страшный мерзавец, второй был Сенекал — высокий офицер, но мерзавец тоже великий. Они повезли меня сначала к памятнику бурам — первопроходцам ЮАР, а потом подвели к большому обрыву. Внизу была Претория, где находилась моя тюрьма. Мне сказали: «Если мы тебя кокнем, ты как раз упадешь туда, на город». Я промолчал.
Потом меня привезли в аэропорт. Полетели мы на самолете «Боинг-747», так называемый «Джамбо», на триста мест, но в нем всего девять человек летели. Спутники мои начали выпивать — предложили мне, я не отказался...
— И таким образом вас доставили прямо к месту обмена?
— Нет, мы приземлились во Франкфурте-на-Майне, где пересели на вертолет западногерманской пограничной службы и летели еще 300 километров до КПП Херлисхау-зе. Там ко мне привезли восточногерманского адвоката доктора Фогеля, который спросил, согласен ли я перейти на территорию ГДР. Говорю: «Естественно! Для чего же я сюда приехал?!» Он говорит: «Нет, вы мне скажите: да или нет!» «Ну да, да!» — говорю. «Ладно, десять минут!» — и ушел. Какое там десять минут — час ждал!