И я начал излагать собственные мысли, подкрепляя их фактами из собственных расследований. Вспомнил ту неоценимую помощь, которую нам оказал Константин Генрихович Лаубе и его великолепный Гром, рассказал о вкладе в поимку всякой сволочи Аркадия Ильича Зимина, как тот готовит себе смену.

– Но ведь не все спецы такие, – заметил Кольцов. – Среди них наверняка хватает врагов советской власти. Взять их на работу в милицию, простите, всё равно, что пустить козла в огород.

– Многие из этих «врагов» на самом деле обижены властью, скажу больше – они имеют все основания на то, чтобы обижаться. Но времена скоропалительных решений прошли, необязательно горячо рубить шашкой направо и налево, надо вдумчиво подходить к каждому случаю. И где-то даже извиниться перед людьми за допущенные ошибки.

– Вы это серьёзно?

– Конечно. Способность признавать собственную неправоту и вести регулярную работу по исправлению ошибок, сделает власть крепче и справедливей. Мы заранее отсеиваем спецов, выгоняем их со службы, сокращаем, а взамен порой принимаем тех, кому здесь не место. Наверное, стоит серьёзно заняться этим вопросом.

– Вы затрагиваете очень большой пласт, – заметил Кольцов.

– Да. И делаю это совершенно сознательно. Знаете, есть ситуации про которые говорят – не могу молчать. Это такой случай.

– Знаете, а ведь я с вами соглашусь, – кивнул Кольцов. – По работе мне приходилось сталкиваться с разными вещами, включая огромную несправедливость. Наш долг исправить это, пока не поздно. Так что я буду готовить не просто очерк, а целую серию. Думаю, редактор пойдёт мне навстречу. Но, – он лукаво улыбнулся, – идея написать о вас книгу, меня не оставила. Так что впереди у нас будут ещё встречи. Тем более, вы ведь тоже уезжаете в Москву.

– Уезжаю, – подтвердил я.

– Тогда до вас будет проще добраться, – заключил Кольцов.

Я слышал про него разное. Многие клеймили его чуть ли не как главного пропагандиста своего времени, но как раз в таком качестве он и был мне нужен. Кто сказал, что пропаганда – это всегда плохо?

Расстались мы весьма довольные друг другом.

Судебное заседание по преступлениям Семёнова и Шубина было назначено в тот же день, в который я купил билет на поезд из столицы нашей губернии в столицу республики.

Сначала зашёл поговорить и попрощаться со своими из губрозыска, встретил и хорошо поговорил со Смушко, узнал всё ли благополучно с его племянником. Оказывается, тот уже уехал домой, переполненный впечатлениями и желанием перевестись к нам на службу.

Так и бывает: был человек – как человек, а потом вдруг стал ментом, усмехнулся я про себя.

Посидел и выдул целый чайник крепкого чайку с Гибером, Полундрой и Чалым, повспоминал наше славное прошлое и помечтал о не менее славном будущем.

За приятным разговором не сразу сообразил, что опаздываю на заседание, поэтому, когда спохватился, то почти побежал.

Дело двух уродов было из числа таких, что в моё время называли «резонансными». Слушалось оно в здании губернского драмтеатра. Несмотря на большое помещение, все желающие поприсутствовать, попасть внутрь не смогли, и потому возле здания ошивалось довольно много публики, за которой следил чоновец в лихо заломленной будёновке.