Перед выходом обнял и крепко, уже по-хозяйски, расцеловал Настю.

– Буду скучать, – сказала она.

– Я тоже.

– Приходи вечером к нам, ужинать.

– Приду. Пока не уехал, постараюсь проводить как можно больше времени с тобой. И… береги папу, пожалуйста. Он у тебя замечательный человек. Такие один в миллион рождаются.

Она кивнула. В её глазах были слёзы, надеюсь, радости.

Три дня пролетели как один миг. Пантелей сразу оправдал мои надежды, схватывал на лету все нюансы. Было приятно наблюдать, как старательно и методично погружается он в новую работу. С таким начальником милиции Рудановску повезло.

Правда, на какое-то время пришлось оторваться от дел: приехал журналист из «Правды».

Молодой, худощавый, одетый с иголочки – чувствовался в нём определённый лоск, в тонких круглых очках.

– Кольцов Михаил, – представился он. – Работаю в отделе печати Наркомата иностранных дел, параллельно пишу фельетоны и очерки для нашей партийной газеты – «Правда». Вы, я так понимаю, Быстров Георгий – гроза преступного элемента. Давайте знакомиться.

Я пожал ему руку. Его фамилия была мне знакома ещё с детства. Даже не верилось, что вижу перед собой живую легенду советской журналистики. Его родной брат прославился как знаменитый карикатурист Борис Ефимов.

– С удовольствием. Если не секрет, вы к нам приехали, чтобы фельетон написать или очерк?

– Как дело пойдёт, – улыбнулся он. – Мне столько о вас рассказывали, что даже не верится. Буду проводить собственное расследование.

– Всегда пожалуйста. С чего начнёте?

– С чашечки чая – найдётся для меня? Можно без сахара, лишь бы покрепче.

– Добудем, – опередил меня Леонов.

Он улыбался во все свои тридцать два зуба.

Кольцов был не первым представителем «масс-медиа», с которым мне приходилось иметь дело, но короткий разговор показал, что я нарвался на матёрого зубра, и возраст – что-то около двадцати с хвостиком, тому не помеха.

Похоже, первоначально Кольцов был настроен по отношению ко мне довольно скептично, явно не верил во все те «подвиги», что я успел натворить в должности начмила Рудановска, но постепенно скепсис его развеивался, и он уже начал смотреть в мою сторону с явной симпатией.

Разумеется, я старался не выдавать ему секретов оперативной работы, по возможности пользовался туманными формулировками, однако Михаил быстро оценил масштаб проделанной работы.

– Товарищ Быстров, у меня просто нет слов. За короткое время вы сделали так много, что тут не очерк писать надо, а целую книгу! – По его возбуждённому взгляду я понял, что журналист вдохновился.

– Рановато, – засмеялся я. – Ещё не заслужил. К тому же короткая форма сейчас важней.

– В каком смысле? – не понял он.

– Да в таком. Я хочу с вашей помощью организовать широкую общественную дискуссию.

– Даже так? – гость из столицы был заинтригован по самое «нехочу». – На какую тему?

– Профессиональную. Речь пойдёт о тех людях, которые могут помочь милиции и уголовному розыску, но мы зачем-то сами отталкиваем их от себя.

Видя его непонимающий взгляд, я пояснил:

– Давайте поговорим о «старой гвардии» – тех, кто честно ловил преступников в дореволюционные времена. Мы не имеем права терять такие кадры.