– Улан! – громким шепотом позвал он и, прислушавшись, вскоре услышал долгожданный голос друга:

– Капитан Блад?

– Он самый, – довольно улыбнувшись, подтвердил Петр. – А еще дон Жуан Одесский. А еще кабальеро де ла Бленд-а-Мед. Давай, открывай быстрее, чумазый гусар. Тебя того, свобода ждет радостно у входа, и побратим тебе отдаст свой арбалет.

– Побыстрее не получится, – отозвался Улан. – Погоди, я баррикаду разберу, – и вслед за этим до Сангре донеслось какое-то шуршание.

– Эй, ну ты чего голос-то не подаешь? – вдруг послышалось сзади. Оглянувшись, Петр увидел за спиной Балабку.

– Еще чуть-чуть и мы свалим, – нетерпеливо отмахнулся он.

Но вратарь повел себя странно. Завидя Сангре, он вздрогнул и торопливо попятился, а пройдя шагов пять, развернулся и бросился бежать к калитке с воплем:

– Сторожа! Где вы?! Тати во дворе! Эй, сюда, сюда!…

– Идиот! – зло сплюнул Петр, решив, что тот перестраховывается.

Оставалось надеяться, что Улан успеет выйти раньше, чем разбуженные криками Балабки ратники оденутся и выскочат наружу. Тогда шанс благополучно добраться до частокола имелся. Улан и впрямь не заставил себя ждать, вынырнул из амбара чуть ли не в следующий миг.

– Идем быстрее, – поторопил Сангре, но его друг, сделав пару шагов, замер, уставившись себе под ноги:

– Это же… кровь, – медленно произнес он. – Ты что, убил его?

– Какая кровь?! – возмутился тот. – Локис разок отвесил от души, но голым кула… – и осекся, уставившись на темную лужицу, натекшую из-под лежащего тела.

Вот только принадлежало оно не тому, кто пытался напасть на Сангре, а лежащему в метре от него сторожу, со слов Балабки якобы мертвецки пьяному. Мало того, вновь показавшаяся из-за облачка луна осветила и то, что прежде ускользнуло от взгляда Петра: из груди караульного торчала рукоять хорошо знакомого ножа. Знакомого, поскольку совсем недавно, не далее как вчера, перед посещением церкви, он висел на поясе у… самого Сангре.

А меж тем один за другим загорались факела и в их свете стало отчетливо видно, что двор густо заполнили люди. Две арбалетные стрелы, с глухим чпоканьем впившиеся в амбарную дверь, окончательно подтвердили, что теперь спасение для всей троицы, как ни печально, можно отыскать только за нею…

Они успели нырнуть обратно. Правда, литвин слегка задержался и, прорычав нечто нечленораздельное, сунулся было в мешок за арбалетом, но торопливо вынырнувший Петр ловко ухватил Локиса за шиворот и втащил в амбар.

– Блин, ни черта не вижу, – пожаловался он, оказавшись внутри.

– Главное, пусть Локис дверь придержит, чтоб не ворвались, а я сейчас, – откликнулся откуда-то из темноты Улан. – И сам давай сюда. Тут одна хреновина неподъемная, а нам надо ее обратно к двери подтащить.

Кто знает, сумел бы кто иной на месте литвина удержать дверь, пока друзья подтаскивали ко входу какое-то загадочное сооружение, на ощупь напоминавшее спортивное бревно. Чуть позже, когда первая опасность миновала, Улан пояснил, что это, как ему кажется, козлы, на которых пороли провинившихся холопов. Во всяком случае от бревна явно припахивало кровью. Приставив козлы одним концом вплотную к двери и навалившись всем весом на второй конец, друзья некоторое время вместе с Локисом сдерживали напор боярских ратников, выжидая, пока он не ослабнет.