— Что вы можете рассказать о боях в Берлине?

— Бои там были очень тяжелые. Были, конечно, там у нас и такие мысли, «что пройти столько боев и погибнуть в самом конце войны»… Это было тяжело морально, но воевать хуже, беречь себя мы не стали. Немцы понимали, что им пришел конец, сражались здорово, но после того, что нам довелось «хлебнуть» в Познани, бои в Берлине мне лично дались легче, так как у нас было просто подавляющее преимущество в силах. Первоначально в Познани нас оставили 20 тысяч войск против 60 тысяч немцев. Можете себе представить… Как и в Познани, мы, разведчики, в составе штурмовых групп участвовали в уличных боях. А в Берлине было столько наших войск, что воевать было, конечно, легче. Зачастую это было просто избиение немцев. Например, я помню такой эпизод. Наша дивизия брала два берлинских аэродрома. На краю одного из них была железная дорога, чуть «утопленная в землю». По этой колее отступали немцы, так как через летное поле это сделать было невозможно. А сразу за этой дорогой стояли дома, которые мы заняли. И я помню, как мы с третьего этажа просто «поливали» из автоматов этих отступающих фактически прямо под нами немцев… Или когда огнеметчики поджигали дома, а немецкие солдаты, спасаясь от пожара, выпрыгивали в окна, то даже у нас появлялось чувство, похожее на жалость…

— Как вы узнали о Победе? Как отметили?

— Наша рота закончила войну в Берлине, в районе Рейхсканцелярии. Акт о капитуляции Берлинского гарнизона был подписан на НИ нашего командарма Чуйкова. Это произошло 2 мая, и с этого момента мы в боях уже больше не участвовали. Заданий никаких не было, мы в основном отдыхали, отмывались, приводили себя в порядок. Наша рота разместилась в одном из домов, немцы где-то прятались, а мы жили в их пустующих квартирах. Впервые за долгое время мы спали в нормальных постелях… Вечером 8 мая по войскам прокатился слух, что ведутся переговоры о капитуляции Германии. А утром поднялась дикая стрельба, вокруг стреляли из всего, чего только можно. Мы похватали свое оружие, а нам говорят: «Победа! Конец войне!» Радость, конечно, была огромная! Столько всего перенесли, столько людей потеряли! Не верилось, что мы дожили до Победы… Естественно, решено было отметить. Двор нашего дома был замкнутый, и мы поставили там столы. Старшина роты обеспечил еду и выпивку, и мы коллективно, всей нашей ротой во главе с командиром, отметили Победу. А немцы, которые уже начали возвращаться, смотрели на нас из окон. Потом мы ходили смотреть Рейхсканцелярию, Рейхстаг. Но на Рейхстаге я не расписался, как-то не придал тогда этому значения.

— Тяжело было входить в мирную жизнь?

— Нет. Каждый из фронтовиков мечтал о Победе, о мире, и когда они настали, то ничего, кроме радости, мы не испытывали. Казалось, что даже дышится легче. Мы, конечно, уже начали задумываться о том, чем заниматься дальше. Но служба продолжалась, мы все были молодые, и демобилизовывать нас не спешили. После Победы мы были в Берлине примерно месяц, нас начали усиленно готовить к совместному с союзниками Параду Победы, но произошла какая-то заминка, и нашу дивизию вывели на юг Германии. Там нашей разведроте довелось встретиться и пообщаться с американцами. Это были очень простые и открытые ребята, мы прекрасно общались. Вот с англичанами я, правда, лично не общался, но рассказывали, что они были высокомерные.