— Вижу, дорога она тебе. — Горд, внимательно посмотрел на молодого сармата. — А как же Торика, твоя жена?
Умабий не ответил, смущенно отвел глаза.
— Что ж, решать тебе, но не забывай, что есть сердце и есть голова. Как уберечь Кауну, не знаю. Как вести себя в бою, как охотиться на медведя в дремучих лесах, где живут племена венедов, как залечивать раны, я бы тебе подсказал, а тут… Прости… Обратись к Котису, заодно узнаешь, какую паутину плетет этот молодой паук… Не доверяй ему. Человек, предавший брата, с легкостью предаст и тебя.
Котиса Умабий нашел в атриуме. Царевич в задумчивости сидел на скамье у имплювия. Умабий сел напротив. Котис оторвался от своих мыслей, поднял голову.
— А, это ты. Как прошел прием?
— Ответь, почему ты назывался мне другом, а сам скрывал, что готовишься предать брата?
Котис вскочил, лицо его побледнело.
— Замолчи! Ты ничего не знаешь. Это он виновен, что так произошло! Митридат не любил меня и презирал за мою любовь ко всему римскому, привитую мне моей матерью. Но больше всего он боялся, что я отниму у него трон. Оттого и отослал меня в Рим, чтобы усыпить бдительность Клавдия… Скажи, что случилось бы со мной, если бы он развязал войну с римлянами? Скорее всего, меня бы казнили или пришлось бы провести остаток жизни в заточении. Он на это рассчитывал, надеялся пронзить одной стрелой двух зайцев.
Котис замолчал. Молчал и Умабий, стараясь разобраться в словах царевича и отыскать в них правду.
— Ты веришь мне? — прервал паузу Котис.
— Да, — ответил Умабий, в глубине души неуверенный в том, что говорит. Сомнения в искренности царевича все еще не давали покоя.
— Спасибо, друг, — Котис положил ладонь на плечо Умабия. — Надеюсь на твою помощь и обещаю свою, если ты пожелаешь стать царем аорсов, и не только.
Умабий встал.
— Благодарю тебя за обещание, но сейчас мне нужна иная помощь… Император желает видеть Кауну на арене цирка.
Умабий пересказал Котису свой разговор с Клавдием.
Котис ответил не сразу. Подумав, сказал:
— Отказывать императору нежелательно. Только боги знают, чем это может кончиться. Устроить ей побег мы можем, но сумеет ли она выбраться за пределы владений Рима? Вряд ли. Остается одно — согласиться.
— Как?! Ее могут убить!
— Не беспокойся, я поговорю с Сервием, он поставит против нее самых слабых преступников, схваченных стражей на улице Субура. Она прекрасный боец, и ей не составит труда расправиться с ними. А теперь тебе надлежит получить согласие прекрасной амазонки. — Котис, желая ободрить сармата, дружески похлопал его по спине. — Не стоит беспокоиться. Ты бывал в театре и знаешь, что те, кто готовит представление, заранее знают, чем оно закончится. Уверен, что в отличие от настоящих гладиаторских боев этот бой будет подобен представлению с заранее известным концом. С твоей амазонкой ничего не случится. Верь мне.
Умабию не пришлось искать Кауну. Выйдя из атриума, он столкнулся с ней лицом к лицу.
— Не говори ничего. Квинт мне все рассказал. Не навлекай на себя немилость римского царя. Скажи ему — я согласна. Но биться буду только своим оружием.