Быстро достаю телефон из кармана, открываю сохраненную новость про Слуцкого, где он на снимке с какой-то девушкой, тоже спортсменкой, судя по комментариям, и тычу ему в лицо.

— С ней лети!

Антон прикусывает губу и нагло усмехается, рассматривая меня.

— В этом, что ли, проблема, Алёнушка? В новости, высосанной из пальца? Ты же никогда на это не велась. Шмара какая-то встреч ищет и вешается на меня без конца. Мне нет до этого дела.

— И это тоже высосали из пальца?

Показываю видео, которое мне прислали на днях: на закрытой презентации своих тачек Антон целуется в каком-то темном углу с той же пигалицей, а потом они вместе уходят с мероприятия. И так чувственно он ее целовал, так нежно… Я зачем-то несколько раз пересмотрела и провела аналогию с тем, что он сделал со мной в последний раз.

— Из той же оперы вброс, — в его голосе прорезается сталь. — Между нами ничего не было. Кто тебе это скинул?

— Какие-то доброжелатели постучались в директ с левого акка. Ты девушкой ошибся, Антон, и не ту приглашаешь на отдых. А если еще хоть раз ко мне прикоснешься, то вряд ли сможешь других ублажать.

Хочу уйти, но Слуцкий останавливает меня, больно сжимая запястье.

— Прикоснулся, — ухмыляется он, прожигая зеленью глаз.

— Отпусти, Антон. Я не шучу.

— Я тоже. Если узнаю о каком-то леваке и «новой ошибке», обоим головы снесу, Алёна. Поняла?

— Вот со своей головы и начни. И если ты не знал, то запугивание не лучший способ вернуть потерянное расположение.

Вырываюсь, но Слуцкий опять грубо хватает меня, теперь за плечо, и ведет на улицу.

— Удивительная ты девушка, Алёна. Обычно девки сами бегут, услышав слово «Мальдивы», а тебя мне постоянно уговаривать приходится. И откуда столько гордости? Ты в курсе, что это большой грех?

— Гордыня — грех, — поправляю его. — И ты не уговариваешь, а принуждаешь. Это разные вещи, Антон.

Снова вырываюсь и хочу закричать, но мне тут же закрывают рот ладонью.

— Со мной полетишь, я сказал. Отдохнем с месяц на острове, потом вернемся. Будешь вякать — той, с видео, позвоню. Она тут же примчится. А тебя в Москве оставлю: решать мои проблемы и опыта набираться. После этого не то что на лед выйти не сможешь — на ногах не получится нормально стоять. Хочешь так? Я нет. Жалко тебя, дуру. Поэтому молча спустилась и села в машину. Я немного накуролесил, нужно затаиться на какое-то время, пока шумиха не уляжется и хвосты не подчищу.

Слуцкий убирает ладонь от моего лица и кивает Аркаше, чтобы шел вниз.

— Не втягивай меня в свои проблемы, Антон. У меня защита диплома на носу. Я никуда не хочу с тобой лететь. Отпусти!

— А ты захоти. — Антон ведет меня в машину, но я сопротивляюсь. — Всё. Успокойся, Алёна.

Как бы не так! Я никуда не полечу!

— Да успокойся же ты, — сердито встряхивает он меня.

Заставляю себя глубоко дышать, думая о побеге. Снова начинает трещать голова. Нужно успокоиться и не провоцировать. Когда слов не понимают и не слышат, надо быть хитрее. Действовать исподтишка. Знать бы еще как. От страха я почти не соображаю. Ощущаю себя маленькой беззащитной девочкой, которой никто не придет на помощь.